Хроники Боласа: Невидимое

Предыдущая история: Первый Урок

Найва росла в эпоху правления Атарки, владычицы драконов. С самого детства она видела, как ее бабушка Ясва, которую когда-то звали Когтем Дракона клана Темур, послушно доставляла мясо в место сбора в Аягоре, где пировала Атарка.

— Чтобы сохранить людей, мы должны кормить дракона, — говорила бабушка каждый год, когда кто-то из старых охотников начинал ворчать, что они позабыли свои традиции. Но с каждым новым годом все меньше оставалось тех, кто помнил жизнь до падения ханов и поэтому мог жаловаться. Молодые, которые, как Найва, родились уже под владычеством Атарки, просто не знали другой жизни.

И поэтому сейчас, когда она стояла в кольце камней, и с одной стороны были бабушка и Байшья, а с другой — симпатичный молодой странник, навлекший на них гнев дракона, Найва знала, что сделает бабушка. Некогда могучая Ясва Коготь Дракона отступит в сторону, подчинившись дракону из выводка Оджутая, что желает убить мятежного воина.

Все это неправильно! Втянув воздух через стиснутые зубы, она подумала, что хорошо бы уметь дышать огнем, как драконы, чтобы сжечь исполинского зверя, превратить в пепел. Ей хотелось броситься в бой, пусть даже это означало верную смерть. Не лучше ли погибнуть, сражаясь, чем вновь и вновь уступать, пока твою душу не растопчут и не запретят называться собственным именем?

Дракон раскрыл пасть, предупреждая остальных не вмешиваться, отойти прочь. Из чрева его массивного тела исходил лютый холод, готовый заморозить всякого, кто встанет у него на пути.

Бабушка встретилась с Найвой взглядом. Сейчас все случится — сейчас она сделает жест, скомандует отступить и оставит незнакомца в одиночестве встречать свою смерть.

Спрятав руку от стоящего на камне авена, Ясва жестом отдала приказ: «Убей».

Дракон отвел голову назад, готовясь поразить Тэ Цзиня, и в этот момент Байшья простерла руки к земле. Теплый зеленый свет заструился с ее ладоней, уходя в почву. Ледяное дыхание дракона ударило в Тэ Цзиня. Один из камней вдруг пришел в движение, покатился и оказался у него на пути. Вокруг камня тут же намерзла толстая корка льда; он трескался и осыпался, не причиняя Тэ Цзиню никакого вреда.

Над их головами просвистела стрела и пробила авену крыло. Он каркнул от боли, пошатнулся, и в этот момент Найва бросила свое копье. Обсидиановый наконечник, прорезав богатые одежды, вонзился в оперенную грудь спутника дракона. Ясва метнула собственное оружие, и ее копье добило авена, попав ему в голову.

Дракон заревел, в ярости замотав головой на длинной шее. Тэ Цзинь метнулся в сторону, скрываясь среди камней. Новый заряд ледяного драконьего дыхания врезался в то место, где только что стоял юноша.

Найва бросилась в сторону, чтобы втолкнуть бабушку в узкую щель меж двумя камнями. Стебли травы замерзли и разлетелись на осколки у нее под ногами. Найва почувствовала, как коченеют ноги, но меховые штаны спасли ее от разрушительного мороза. Обернувшись, она увидела, как Байшья стоит на коленях, согнувшись. Передвигая камень, она потратила все силы и теперь готова была упасть в обморок. Фек выпустил новую стрелу, но она бессильно ударилась в чешую дракона и отлетела в сторону. Тот даже не повернулся. Он опустил голову вниз и ударил по валуну, который передвинула Байшья, и за которым сейчас пряталась. Найва выхватила из ножен охотничий нож и побежала к сестре, добравшись до нее как раз в тот момент, когда дракон своим громадным когтем отбросил валун в сторону, как простую гальку.

Его туша нависала над близняшками, закрывая небо. Найва прижала Байшью к себе. По крайней мере, они умрут вместе — как вместе родились.

Вдруг небо расколол оглушительный рев. Оджутайский дракон отпрянул назад, завертел головой, и в этот момент красный рогатый зверь — тот самый дракон, что следовал за ними, — врезался в него, спикировав с неба. Два чудовища покатились по земле, пытаясь достать друг друга когтями и зубами. От их схватки дрожала земля. Огонь столкнулся со льдом в вихре пылающих искр и сверкающих снежинок.

Найва помогла Байшье подняться, поставила на ноги:

— Идти сможешь?

Та кивнула — на слова у нее не хватало дыхания. Она тяжело оперлась на Найву; девушка вся дрожала, а лицо у нее было белое, как снег.

— Я не знала, что ты так умеешь, — заметила Найва.

— Я тоже, — шепотом ответила Байшья.

К ним подошла бабушка:

— Отступаем к деревьям. Тэ Цзинь!

Они побежали к деревьям, пока сцепившиеся драконы откатились куда-то дальше. Теперь Найва была благодарна высокой траве: в ней их не было видно. Шелест оставался, но его совершенно не было слышно за ревом и скрипучими криками дерущихся драконов. У Найвы было много вопросов — но совсем не было времени задавать их. С Байшьей, повисшей у нее на плече, она добрела до кромки деревьев и зашла под спасительные кроны. Здесь сестра отпустила ее и осела на землю. Прислонившись спиной к стволу дерева, она могла лишь тяжело дышать.

Оставшиеся рыбачить у пруда охотники, заслышав шум борьбы, уже успели нацепить заплечные мешки и приготовились ретироваться.

— Он улетает! — прокричал дозорный, забравшийся на дерево и спрятавшийся среди ветвей.

Найва остановилась, чтобы поглядеть назад. Оджутайский дракон вырвался из когтей отпрыска Атарки и взмыл было в небо, но рогатый подскочил, мощной передней лапой схватил оджутайца за заднюю ногу и вновь повалил соперника на землю. Грохот от падения двух тел отдался в костях Найвы. Драконы оглушительно кричали и ревели, и эта яростная борьба двух титанов словно придала охотнице сил. Каково это — ощущать, как течет по твоим жилам такое могущество? Это так Байшья чувствует свою магию? Но это могущество лишило ее сестру сил, и сейчас жизнь Байшьи была в опасности из-за ее дара шаманки.

Оставив ее у дерева, Найва поспешила к остальным стоявшим тесной кучкой охотникам. Они разглядывали юношу, кровь на его рубахе и блестящую татуировку на оголившемся плече.

— Нужно поворачивать назад, — сказал Фек. — Оджутаец не посмеет гнаться за нами в угодьях владычицы драконов Атарки.

— Их битва еще не закончена, — заметила бабушка.

— Чем бы она ни закончилась, мы останемся открытыми и уязвимыми — теперь, когда драконы преследуют нас.

— Драконы всегда преследуют нас. Но нельзя забывать о том, что нас сюда привело. О видении людей ветра. И о задании этого юноши, — Ясва обернулась, чтобы взглянуть на Байшью у кромки деревьев. Та сидела на земле спиной к ним, скрестив ноги и упершись в землю руками. — Мне нужна тишина, чтобы подумать.

Тэ Цзинь встал и, ничем не выдавая своих чувств, стал молча дожидаться решения старейшины.

Найва скользнула к нему и, встав рядом, тихо задала вопрос:

— Тебя чуть не убили. Как ты можешь быть таким спокойным?

У нее самой до сих пор бешено колотилось сердце, и пульс отдавался в висках. Тэ Цзинь обратил на нее взор своих темных глаз.

— Я все равно однажды умру — если не сегодня, то когда-нибудь потом. Наше учение говорит, что мы должны принимать то, чего не избежать.

— Ты был бы уже мертв, не вылечи тебя бабушка.

— Это правда. Я слышал, что ваш народ владеет искусством целительства, и благодарен Ясве за ее мастерство. Но магия исцеления так или иначе подвластна всем племенам, — он сделал паузу, а потом продолжил чуть-чуть застенчиво. — Меня спас камень. Я впервые вижу столь могущественную магию земли. Могу я узнать твое имя?

— Это была не я. Это моя сестра, Байшья.

Даже в племени Найву с сестрой нередко путали друг с другом. Когда они были детьми, то часто пользовались этим, чтобы подшутить над соплеменниками. Однако сейчас, когда Тэ Цзинь пристально смотрел на нее, Найву раздражало, что он принял ее за другую — ту, чьим могуществом и умениями восхищался.

Но тогда он улыбнулся:

— А! Так это ты так точно метнула копье и свалила авена. Могу я узнать твое имя?

Щеки у охотницы залились румянцем, но она не отвернулась. Ей понравилось, что юноша и ее оценил по достоинству, а не только сестру.

— Меня зовут Найва.

— Довольно! — бабушка ударила по земле древком копья. — Видение, ниспосланное нам людьми ветра, совпадает с рассказами странника, несущего знание Джеская, и я не могу просто отбросить эти знамения. Мы продолжим путь к могиле Уджина.

Найва подумала, что Фек будет спорить, но тот лишь склонил голову, уступая, и вслед за ним то же самое сделали другие охотники. Первая Мать сказала — а значит, так и будет.

Драконов нигде не было видно, и только доносящийся откуда-то издали тихий рокот свидетельствовал о том, что бой продолжается. Отряд продвигался вперед быстрым шагом, оставаясь под густыми кронами деревьев. Если дракон из выводка Атарки победит и вернется, чтобы проверить, чем они заняты, то у них будет оправдание — они могут сказать, что охотились. Впрочем, они не обращали внимания на следы присутствия дичи — ни на вытоптанный берег, куда на водопой приходили дикие крушоки, ни на обломок бивня мамонта, ни на помет сайгаков. Охотники, как обычно, шли в тишине. Маттак, Ойян, Дарка, Рахан, Сорья и Фек были самыми надежными спутниками бабушки, умелыми и дисциплинированными.

Найва шагала рядом с Тэ Цзинем. Она хотела расспросить его о нем самом, но ей было неловко сразу задавать такие личные вопросы. Вместо этого, думая, как лучше завязать разговор, она вспомнила самую загадочную часть истории, которую он рассказывал.

Разве бывают на самом деле другие миры, о которых рассказывала старая мудрая женщина из истории?

— Планы бытия? То же самое я спросил у наставника. Он не знал ответа.

Найва оглянулась и увидела, что их быстрыми уверенными шагами нагоняет бабушка.

— Бабушка, ты веришь, что есть другие миры?

Бабушка задумчиво поглядела на нее.

— Сестра ничего не говорила тебе о планах бытия? Я думала, она тебе обо всем рассказывает.

У Найвы кольнуло в груди.

— Значит, ты обсуждаешь такое с Байшьей, но не со мной? — возмущенно спросила она.

— Всякому шаману открывается множество тайных знаний, которые навсегда останутся неведомы обычным людям, — не дожидаясь ответа Найвы, Ясва повернулась к Тэ Цзиню: — Ты не закончил рассказ об Уджине. Нам предстоит долгий переход, а драконов в небе не видно. Так расскажи мне, что с ним произошло дальше. С ним и с Боласом.

Когда она произнесла имя Болас, ее уста искривились в мрачной гримасе. Она выжидающе посмотрела на юношу.

Тэ Цзинь послушно кивнул. По тому, как он сжал губы и прикрыл глаза, Найва поняла, что он приводит мысли в порядок, переключаясь с обычного разговора на размеренное повествование, рассказывающее предания глубокой старины.

Они долго шли молча, и тишину нарушал только шелест деревьев.

Наконец, он начал говорить.

Я не хотел уходить, но должен был найти брата. Случилось что-то важное. Мне казалось, что я стою в пересохшем русле реки в пустыне, а над далекими холмами чернеют грозовые облака. Вода надвигается — хоть ты пока и не видишь ее.

За долгие годы наших путешествий мы с Николом, исследуя и охотясь, изучили большую часть континента. Растущее королевство нашего брата Аркадеса находилось далеко от горы, где мы появились на свет. Мне пришлось возвращаться туда, и лететь одному оказалось удивительно непривычно и сложно. Рядом со мной не было Никола, и не с кем было поговорить, не с кем охотиться, не с кем прикорнуть долгим ленивым полуднем, когда жаркое солнце ласкает чешую. Одиночество, конечно, очень способствует самоконтролю и просветлению, но даже в городе Аркадеса медитировал я в компании мудрой Те Чу Ки. Все те долгие дни и недели, проведенные в молчании, я мог слышать звук дыхания другого живого существа рядом со мной.

Но не теперь. Теперь каждую ночь я дрожал, слыша только собственное бормотание, только лишь скрежет когтей, которыми я устраиваю себе лежбище; только тихий стук своего сердца и шум воздуха в легких. Но постепенно, пересекая бескрайние дикие земли и добывая себе пропитание, я научился слышать звуки дыхания всех живых существ. Дышали даже растения. Оказалось, что никто и никогда не может остаться один. Каждый из нас вплетен в колоссальную сеть из мириадов живых и дышащих существ.

Иногда плотность этой сети успокаивала меня. Порой же неподъемная масса всего живого вокруг наваливалась на меня тяжелым грузом — словно бесконечный гром, который никогда не прекращается. В такие времена нестройный хор голосов и какофония жизни приводили в смятение мою душу. Иногда многоголосье жизни напоминало мне о собственной ничтожности — я был лишь одним из бесчисленного множества живых существ, и меня можно было просто стереть из жизни и тут же забыть. Стадо зубров может затоптать молодой дубок, и никто даже не заметит этого. Цыпленок может выпасть из гнезда и пропасть в траве, будто его и не было никогда. Конечно, дракон важнее дуба или цыпленка — то есть, так я думал тогда, не понимая, что даже у самой мелкой и незначительной жизни есть свое место. Что даже имя дракона может не выдержать натиска времени и пропасть в бездне беспамятства.

Мир велик, и я не ожидал, что нагоню своего брата, или, тем более, что случайно встречу его на проделанном нами когда-то пути от горы к городу, которым я сейчас возвращался. За годы путешествий путь наш был долгим и извилистым, а сейчас мне надо было лететь по прямой и не медлить, чтобы настигнуть Никола. Я предполагал, что встречу его на горе, где мы родились — я был уверен, что именно туда он направился.

Однажды, когда я парил над труднопроходимыми на вид холмами, меня испугал какой-то грохот. Внизу тут и там виднелись жалкие людские поселения, укрытые за деревянными частоколами. Одетые в шкуры земледельцы расчищали поля для своих злаков, орудуя бронзовыми мачете и деревянными мотыгами. Над широкой долиной, где были разбиты прямоугольные поля, разносился завывающий смех. Долина была окружена стеной сухой кладки, защищавшей посевы от пасущейся скотины, но низкая каменная стена не могла защитить от банды грабителей-драконов, искренне наслаждающихся процессом разрушения.

Я не видел их много лет, но по ярко-алым гребням и неуемной злобе тут же узнал Ваэвиктиса Асмади и шайку его сородичей. Сначала я подумал, что они жгут дома и укрытые соломой амбары исключительно из удовольствия, но оказалось, что разрушения в беззащитных поселениях — лишь побочный эффект их основного занятия. Они преследовали дракона. Их жертва то взмывала вверх, то пикировала вниз, надеясь найти спасение в какой-нибудь укромной расселине или ложбинке между холмами.

Конечно, я тут же узнал знакомый облик и цвета.

— Никол! — воскликнул я.

Если Никол и услышал меня, то не подал виду. Он скрылся за вершиной холма, устремившись вниз, к деревьям. Однако выкрик привлек ко мне внимание других.

С оглушительным ревом на меня накинулся самый крупный из драконов, сам Ваэвиктис. Его раскинутые крылья занимали, кажется, половину неба. Кровь растерзанной скотины капала с его когтей.

Я не мог от него улететь. В одно мгновение поняв это, я просто замер. Снизу шел восходящий поток, и он удерживал меня в воздухе, иначе я повалился бы на землю — у меня потемнело в глазах, и мое пламя погасло. Смерть все же пугала меня; я подвел Те Чу Ки, и позор от этой неудачи камнем лег мне на сердце, стал свинцовыми колодками, тащившими меня вниз, в грязь.

Но я был нужен Николу.

Что бы ни произошло со мной, я не мог позволить ему умереть.

Так что я, воспользовавшись своим небогатым арсеналом магических трюков, сотворил из переплетения цветов два шара, парящих в воздухе, полупрозрачных и легких как перышко. Дунув, я направил их в сторону Ваэвиктиса. Сияющие шары так напугали его, что он перекувырнулся в воздухе, отчаянно пытаясь остановиться. Он в панике звал собратьев, а те увлеченно жгли долину. Кричали и спасались бегством люди.

Конечно, я поспешил за Николом, но краем глаза все же успел кинуть взгляд назад, прежде чем долина скрылась из виду. Мои шары, подхваченные ветром, врезались в сверкающую чешую ужасного дракона и с тихим звуком лопнули.

От его испуганного рева, казалось, затряслась земля.

А потом я залетел за холм и больше его не видел. Меня охватило облегчение. Я все-таки выжил.

Вдруг словно из ниоткуда передо мной возникла массивная туша. Выпустив когти, я приготовился дать бой нападавшему

.

— Хорошо у тебя вышло, — рассмеялся Никол. Конечно, это был он, собственной персоной.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и обрести потерянный дар речи.

— Откуда ты тут взялся? — прохрипел я в ответ.

— Я тебя заметил. Или думаешь, я бросил бы тебя здесь на растерзание нашим кузенам? Это полные ненависти твари, у которых на четверых и одного мозга не наберется. Надеюсь, этот проклятый мешок ярости подавится собственной злобой, — рассмеялся он.

Мы взлетели, и через некоторое время, когда успокоилось мое бешено колотящееся сердце, я тоже рассмеялся. Я думал, как нелепо выглядел Ваэвиктис, когда в него попали мои безобидные сферы, без следа растворившиеся на раскаленной чешуе.

— Что это были за шары? — спросил меня Никол тем вечером. Мы устроились на ночлег на вершине каменистого холма, возвышающегося над поросшей лесом равниной.

— Это была магия, которой учит меня Те Чу Ки, — я сделал паузу, думая, стоит ли углубляться в подробности и рассказывать про ее идеи о планах бытия. Впрочем, Никол только фыркнул и заговорил сам.

— О. Эта старая женщина из людей... Ты с ней еще не покончил?

— А почему я должен был с ней покончить.

— Она — человек.

— Она прожила дольше нашего. Ну, я так думаю.

— Как бы ни был стар человек, ему не сровняться мудростью даже с самым юным драконом. Мы рождаемся, наделенные величайшим достоинством, умом и могуществом среди всех живых существ, — он наклонился ближе ко мне, в глазах у него горел тревожный огонь. Я никогда не видел его таким. Его тон дразнил меня. — Я узнал кое-что особенное. Хочешь, расскажу?

Я не стал говорить «да», потому что меня раздражала его горделивая и дразнящая манера разговора.

— Неужели ты не хочешь узнать? — удивился Никол и выпустил сгусток огня в ни в чем не повинное дерево. Его ветки занялись пламенем, и дерево превратилось в подобие тех факелов, что освещали по ночам людские поселения.

— Мне не нравится, как ты говоришь о людях. Да, некоторые из них не отличаются умом, и среди них бывают жестокие, жадные и себялюбивые, но есть и умные, мудрые и заботливые существа. Хотя, конечно, по отдельности они малы и слабосильны. Их легко сломать.

— Да, действительно, их легко сломать, — сказал он, иронически усмехнувшись.

— Что ты имеешь в виду?

— Скоро увидишь. И хочешь ты того или нет, я все равно покажу тебе, чему научился. Мы близнецы, а значит, всем должны делиться друг с другом. Ты знаешь про великий океан, чьи волны разбиваются о берег? — он наклонился ближе, и на его злобной морде заиграла самодовольная ухмылка. — За ним есть другие земли, на которых обитает еще больше живых существ.

— Да, я знаю.

В глазах Никола вспыхнул гнев — он был возмущен, что его откровение не привело меня в восторг.

Но и у меня была своя гордость. Пусть я не следовал повсюду за Аркадесом, как это делал он, изучая поведение, обычаи, законы и оружие людей, но все, что есть на свете, интересовало меня. Поэтому, когда я не медитировал и не изучал магию с Те Чу Ки, я наблюдал за жизнью и центральной части города, и близлежащих поселений, которые город поглотил. Среди них были два морских порта.

Так что я сказал:

— Люди построили корабли, у которых паруса вместо крыльев, пересекли океан и вернулись, чтобы поведать о своих открытиях. Идея использовать паруса вместо крыльев весьма хитроумная, тебе не кажется?

— Я уверен, что это драконы научили их всему, что они знают, потому что в землях за океаном тоже живут драконы. Только наверняка эти драконы не такие, как мы и наши собратья. Мы все-таки были первыми, а значит, мы могущественнее.

— Откуда ты знаешь, что мы первые? Мы не видели ни эти дальние края, ни обитающих там драконов. Быть может, они упали из крыльев нашего прародителя еще раньше, чем мы.

— Нет, этого не может быть.

Я понял, что он на самом деле хочет сказать: он даже думать не желает, что это может быть правдой.

Иногда спорить с Николом просто не было смысла. И в любом случае, я хотел спать.

Утро встретило нас чудесной погодой, и я в отличном настроении летел рядом с Николом, не желая говорить ни о чем, что могло бы омрачить нашу дружбу. Может быть, если бы я как следует задумался о сказанном вчера, то заметил бы какое-то предупреждение о том, что случилось после.

Мы летели быстро и прямо к цели, но все равно на то, чтобы добраться до нее, у нас ушло много дней. Первым признаком того, что мы на месте, стали огромные камни, когтями выточенные в виде дуги в четверть окружности. Они были расставлены на расстоянии драконьего взора на границе просторной равнины, где паслись стада бизонов, антилоп, водяных буйволов, лошадей и оленей.

— Эти отметки слишком велики для того, чтобы их могли сделать люди, — сказал я.

— Есть хочу, — ответил Никол.

Действуя вместе, мы с легкостью поймали четырех упитанных зверей, а остальные испуганно разбежались. Только мы уселись, чтобы сожрать нашу еще теплую добычу, как наш идиллический покой нарушил яростный рев дракона. С неба упала Палладия-Морс, и нам пришлось отскочить в стороны. Она плюхнулась на землю так, что та затряслась.

— Я думала, что больше не увижу вашу парочку! Эта долина — моя охотничья территория. Вся долина!

Никол пристально глядел на нее, а я попробовал успокоить:

— Мы просто остановились здесь на пути к горе, где родились.

— Не стоит вам туда лезть, — ответила она, подгребая к себе все четыре наших туши.

— Отчего же?

— Слишком много хлопот. Эти люди много о себе возомнили и решили, что теперь они — охотники на драконов, — она внимательно обнюхала мертвых животных, измазавшись в крови, а потом подхватила антилопу и за один присест сожрала ее, конвульсивно сглотнув. Вновь посмотрев на нас, она издала низкий рык, от которого у меня задрожали рога. У нее был настоящий дар казаться в два раза больше и в десять раз свирепее, чем она была на самом деле. Мне пришлось постараться, чтобы не попятиться от нее, но я понимал, что нельзя проявлять страха на глазах у безжалостного хищника.

— Я убью их предводителей, когда у меня будет настроение, но не сейчас. Сейчас у меня будет пир, раз уж вы так любезно наловили мне добычи.

Никол, казалось, готов был броситься на нее в драку, но я хлестнул его хвостом, чтобы привлечь внимание, и поманил в сторону.

— Вдвоем мы бы справились с ней, — сказал он. — Мы стали больше, мы теперь почти такие же, как она.

— Может быть, но стоит ли рисковать? Она может покалечить или даже убить кого-то из нас. А мы с тобой собирались на гору, где родились.

Никол моргнул один раз, потом другой, и вдруг мне показалось, что его глаза медленно закружились, увлекая за собой по кругу мои мысли. Может быть, пора было напасть на кого-то из наших сородичей... . Я заметил, что царапаю когтями землю от нетерпения, и встряхнулся, выбрасывая из головы нелепые мысли. Если мы будем драться с другими драконами, ничего хорошего из этого не получится. Этот мир достаточно велик для того, чтобы все мы могли жить в гармонии — даже если некоторым из нас для этого требуется ревностно защищать свою территорию.

— Что она имела в виду, когда говорила про охотников на драконов? — спросил я. — И почему она не приближается к горе?

— Мы скоро узнаем.

Мы полетели дальше, и голод терзал нас все сильнее: Палладия-Морс бросила недоеденные туши и последовала за нами. Нам не было смысла охотиться: она держалась близко, чтобы успеть отобрать у нас добычу, если нам вздумается кого-то убить.

Но когда вдалеке показалась наша правильной формы гора с длинными пологими склонами, Палладия-Морс повернула назад.

Никол внимательно проводил ее взглядом, я же не мог оторвать глаз от горы. Прилив чувств взволновал меня. У нас не было родителей и чего-то такого, что люди назвали бы семьей. У нас был только прародитель — невидимый, непостижимый; и с его крыльев мы упали вниз, словно мякина, которую стряхнули со снопа пшеницы. Гора стала местом нашего рождения по чистой случайности, по совпадению. И тем не менее она манила меня — будто у нее был свой голос, сплетенный из невидимых нитей, притягивающих к ее тайному расплавленному сердцу.

Она ничуть не изменилась — так мне показалось, когда мы подлетели ближе. Но изменилась местность вокруг. Когда мы родились, во все стороны от подножья горы простирался густой лес. В нем виднелись поляны — там, где скалы поднялись из земли, или свалилось исполинское дерево. Картины жестокой гибели нашей сестры на одной из таких полян оставались в моей памяти такими же свежими, как горячая кровь убитых совсем недавно зверей, чье мясо отобрала другая сестра — живая.

Но теперь... Теперь нашему удивленному взгляду открылись радикальные перемены. В лесу прорубили неказистые дороги, соединяющие между собой укрепленные поселения, а скопление строений окружал высокий частокол. За стенами к частоколу липли убогие лачуги — так нищие тянут руки к полной еды миске. Внутри же люди построили крепкие длинные дома, и каждый окружала ограда, украшенная полосками изящной ткани и гирляндами латунных колокольчиков. С каждым порывом ветра колокольчики мелодично звенели.

Ворота в частоколе были в два человеческих роста. Они были украшены чудовищной резной картиной, изображавшей охотников, вонзивших свои копья в тело поверженного дракона.

Но это было не самое ужасное. Самый большой длинный дом стоял в центре поселения; он был выстроен на земляной насыпи и окружен каменной стеной, которая, как мне показалось, защищала его от обитателей других длинных домов. Над воротами в стене на высокой колонне скалил зубы драконий череп. Дорожка, ведущая от ворот ко входу в длинный дом, проходила под арками из драконьих ребер, привязанных к шестам.

Никол зашипел от ярости.

— Они сделали из нашей сестры украшение!

Я был настолько поражен, что не мог говорить.

Мы летели высоко, но трубный звук рогов возвестил о нашем появлении. Вооруженные люди побежали на стены, занимая места. Кто-то поспешил к орудиям, напоминавшим колоссальные установленные на земле арбалеты, чтобы зарядить в них тяжелые железные стрелы. Быстрее, чем мне казалось возможным, несколько этих стрел по смертоносной дуге полетели в нашу сторону. Никол успел увернуться, а мне одна из стрел скользнула по левой задней лапе. Царапина была небольшой, но наконечник стрелы был смазан каким-то ядом, и в моих жилах словно вспыхнуло жгучее пламя. Я заревел от боли так, что содрогнулись небеса. Из пореза сочилась кровь, и несколько капель размером с человеческий кулак полетели вниз. Люди на земле пихались, отталкивали друг друга, хватали за одежду и дрались, чтобы оказаться под каплями.

Двое, мужчина и женщина, запрокинули головы, и капли моей крови упали им прямо на лица. Женщина повалилась ниц, в молитвенном жесте сжав руки на груди, и те, кому не досталось крови, распростерлись рядом с ней. Мужчина торжествующе завопил и поднял руки, потрясая копьем и кинжалом, — то ли угрожая небу, то ли благодаря за доброе знамение.

Толпу охватило настоящее безумие, и последние три капли уже никто не ловил — они упали на землю. Люди падали на колени, загребая пропитанную кровью землю и запихивая в рот. Это было отвратительное зрелище, но нам нельзя было задерживаться.

— Уджин! — прокричал Никол. — Летим! Летим же!

— Мне нужно приземлиться, Никол.

— Нет! Надо лететь.

У меня не было сил спорить. Боль пеленой застилала мне глаза, но я все же смог рассмотреть новые поселения на лесных вырубках. Даже в самом маленьком из них была по меньшей мере одна баллиста. Те, кто жили за оградой, носили железное оружие, а обитатели хижин за городскими стенами обрабатывали каменистые поля каменными же инструментами под присмотром надзирателей с кнутами в руках. Ворота большинства из частоколов были украшены черепами медведей и гигантских волков, а на некоторых были композиции, призванные, видимо, изображать драконов — чудовищная пародия на благородные драконьи черты из связанных вместе человеческих черепов. В четырех поселениях на домах вождей красовались настоящие черепа драконов. Любопытно, что эти поселения были дальше всего от первого — как точки на концах пятиконечной звезды. Несмотря на мучительную боль, я подмечал такие детали.

Когда мы отлетели достаточно далеко, Никол наконец сжалился над моим бедственным состоянием и вернулся, сделав круг над вершиной нашей горы. Я, измученный, опустошенный и полностью лишившийся сил, опустился на голый камень наверху на кромке кратера. Если бы драконы могли плакать, я заплакал бы.

— Сюда, — Никол повел меня туда, где в тени вершины до сих пор остался не растаявший с прошлого года снег.

Я поставил в снег лапу, ломая намерзшую сверху корку, чтобы добраться до льда внизу. Колючий холод принес облегчение истерзанной плоти. Я положил голову на землю и тяжело задышал, чувствуя, как уходит боль.

Никол уселся наверху кратера, осматривая окружающую местность.

— Они заберутся сюда за нами, — сказал он, словно предвкушая драку.

— А эта вершина не слишком высока, чтобы на нее залезли слабые человечки? — спросил я. Сама мысль о том, чтобы взлететь, казалась мне сейчас невозможной. Я хотел закрыть глаза и заснуть, но не смел. Слишком долго я прожил в мире и покое среди людей под властью Аркадеса, и мне было сложно осознать, насколько это место другое.

— Они не такие слабые, как ты думаешь, — заметил Никол. — Жадность — это не слабость. Честолюбие — не слабость. Они способны убить нас своим оружием, потому что умны. Потому что будут действовать сообща, как тогда, когда убили нашу сестру. Они придут за нами, потому что мы — драконы. И они хотят завладеть нашим могуществом — для себя.

— Тогда нам нужно как можно скорее улетать. Если бы стрела попала точнее, яд бы мог меня убить! Неудивительно, что Палладия-Морс не приближается к этому страшному месту.

— Ох, Уджин! Неужели ты боишься этих людей?

Вместо ответа я лизнул раненую ногу, высосал кисловатую на вкус кровь и сплюнул на землю.

Никол расправил крылья, готовый бросить вызов любому их тех людей, что далеко снизу смотрели вверх, где на вершине горы стоял дракон.

— Мы прилетели сюда, чтобы отомстить за сестру, и мы отомстим.

— Я не стану вести себя, как Ваэвиктис и его собратья, с неуемной кровожадностью убивая невинных существ!

— Тебе и не придется никого убивать, брат. Это я тебе обещаю. У меня есть план — хитроумный план, и для его исполнения я научился такому, чего больше никто не умеет.

— На сегодня достаточно, Тэ Цзинь, — приказала остановиться бабушка, когда на землю уже легли длинные вечерние тени. Тень была и на ее лице; Найва понимала, что что-то из услышанного в истории обеспокоило ее, но не знала, как спросить, и захочет ли бабушка поделиться своими опасениями.

Юноша послушно склонил голову.

Они дошли до намеченного бабушкой места: скопления валунов, где часто стояли лагерем охотничьи отряды, обходящие границы владений Атарки. Под нависающими камнями были устроены укрытия от ветра, дождя и острых глаз летающих существ. Здесь даже был очаг, ловко устроенный в выдолбленном камне и замаскированный среди остальных валунов: множество небольших щелей и отверстий незаметно рассеивали дым в воздухе. Река протекала чуть в стороне, и здесь начинался каскад порогов; тихое течение превращалось в бурный поток, шум которого служил дополнительной маскировкой.

— Мы не будем разжигать огонь, иначе драконы отыщут нас по жару и запаху, — распорядилась бабушка.

Конечно, опытным охотникам отсутствие костра не доставило никаких неудобств. Одежда защищала их от холода, а с собой были сухие пайки.

Найва, которой выпало стоять в карауле, взяла полоску сушеного мяса и отправилась к кромке леса, все еще размышляя над новообретенным знанием о множественных мирах. Впрочем, на самом деле ей в голову лезли мысли о тайных тренировках Байшьи. Конечно, шепчущим грозила постоянная опасность со стороны Атарки. Конечно, было логично, что шаманы делились своими знаниями только с подобными себе. Но досада от того, что ее оставили в стороне, никуда не делась.

Она забралась на стоящий поодаль валун и прижалась к его поверхности, сливаясь с камнем. Что ж, как бы то ни было, у нее оставался этот мир во всей своей красоте и сложности. С наблюдательной точки ей открывался замечательный вид на северо-запад, где широкая полоса тундры простиралась вплоть до восточных отрогов Кэл-Сизма. Там, где начиналось подножие гор, через тундру проходил широкий разлом. Глубокий каньон в расколотом камне был слишком далеко, чтобы его можно было рассмотреть, и его укрывали тени подступающего заката, но над разломом видна была тонкая голубоватая дымка — как клубится на морозе дыхание ясным зимним утром.

Послышались шаги ног по камню. Тэ Цзинь забрался на ее валун и присел рядом.

— Вот туда мы и идем, — сказала Найва. — Это могила Уджина. До нее несколько дней пути.

— Ты там уже бывала?

— Да. Один раз. Когда нам было двенадцать.

— Нам?

— Эй! — снизу негромко позвала Байшья, а потом забралась наверх. Когда она поднялась на валун, лучи заходящего солнца осветили ее лицо, и оно вспыхнуло тем сиянием, которому всегда завидовала Найва. Байшья мило улыбнулась Тэ Цзиню, и это взбесило Найву еще больше: ее сестре все это давалось так просто, а ей самой приходилось бороться с подступающими запутанными желаниями.

— Нам, то есть, мне и Байшье. И с нами были другие дети, которых приметила бабушка.

— И что же хотела от вас мудрая Ясва? — Тэ Цзинь задал этот вопрос, не глядя на них: он не отводил глаз от разлома, глядя, как меняется свет над ним по мере захода солнца. Могло показаться, что кто-то развел на дне каньона синий костер, и теперь его отблески виднелись в стоящем над разломом мерцающем тумане.

Байшья предупреждающе тронула сестру за руку.

— Это дело племени, Най.

Найва все еще злилась из-за того, что узнала от бабушки, и ей не понравилось, что сестра ей указывает, так что она закусила удила и продолжила:

— Атарка ненавидит магию. Боится ее. Бабушка подумала, что, если заранее выйдет узнать, кто из детей сможет стать шепчущим, то их получится спрятать от гнева Атарки. Она подумала, что, если они заночуют у могилы Уджина, то призрачное присутствие дракона-духа поможет пробудить их магию еще в юном возрасте. Тогда она научила бы их скрывать свое могущество от Атарки или спрятала бы в горах.

— Най! Чужакам нельзя рассказывать наши тайны!

— Да, мне это ясно дали понять, — сказала Найва приторно, прежде чем вновь повернуться к Тэ Цзиню. Тот наблюдал за перебранкой с осторожным интересом. — Но Уджин мертв. Снов и знамений больше не было.

— До недавнего времени, — вмешалась Байшья. — Люди ветра ниспослали мне видение. А Уджин, похоже, послал видение твоему наставнику. Верно?

Юноша кивнул с торжественной серьезностью.

— Наставник считает именно так. Бури, порождавшие драконов, набрали силу со времен смерти Уджина. Наставник думает, это свидетельствует о том, что какая-то часть сущности Уджина осталась в этом мире и набралась сил, чтобы заявить о своем присутствии. Поэтому он отправил меня...

Найва пихнула его локтем в бок, заставив замолчать. Когда она была рядом с ним, ей сложно было себя контролировать. Его глаза, его губы... молодость говорила в ней, пробуждая интерес и желание — но это еще не значило, что можно больше не следить за небом, нет ли опасности. На западе в небе собирались облака, словно надвигалась буря.

— Вон там, — сказала она, и в этот момент раздался тревожный свист стоящего на посту Маттака.

Странная бесформенная тень появилась из закатной темноты, направляясь прямо к ним. Ее полет был необычно медленным и неуклюжим. Им хватило времени спуститься с камня, прежде чем тень приблизилась, и они смогли рассмотреть ее как следует. Это оказался дракон Атарки, который тащил в когтях обмякшее тело оджутайца. Спланировав вниз, к их укрытию, дракон бросил тело поверженного врага прямо за валунами. Удар был мощным, а за ним тут же последовал другой: дракон Атарки приземлился рядом и выпустил струю огня, от которой занялась пламенем сухая трава. Из глубоких порезов, оставленных на боках дракона его противником в бою, сочилась кровь. Он был тяжело ранен, и его мучала боль.

— Выходи! Моя сестра перед смертью рассказала мне правду. Предатель! Убийца драконов!

Учуяв их, дракон соскочил к камням.

Байшья крикнула, чтобы предупредить других, но никто из поспешивших на помощь не успел бы добраться вовремя.

— Ложись! — Тэ Цзинь рванулся вперед, уворачиваясь от массивных лап дракона, врезавшихся в землю.

Найва толкнула Байшью за один камень, потом упала и закатилась под другой, соседний. Огненное дыхание зверя опалило траву там, где они только что стояли. Языки пламени лизнули ноги Найве, и она развернула копье, выглядывая из укрытия.

Тэ Цзинь отскочил от бешено молотящего из стороны в сторону хвоста. Но дракон достал его задней лапой — удар попал ему в плечо, и юноша повалился на спину.

Громогласный рев дракона чуть не оглушил Найву:

— Я убью тебя!

Найва выскочила вперед, что-то громко выкрикивая, чтобы привлечь внимание. Дракон удивленно зашипел, увидев ее, и в это время Тэ Цзинь свел вместе руки. В его ладонях замерцал сгусток мороза. Юноша шумно выдохнул, призывая могучую магию, и белые искры сложились в длинный призрачный клинок — он ярко мерцал, хоть и был абсолютно бестелесным, но это не мешало Тэ Цзиню сжимать в руке его рукоять. Нырнув под голову дракону, он мощным ударом своего призрачного клинка распорол зверю чешуйчатое брюхо. Быстро отскочив в сторону, он увернулся от пролившегося на землю дождя внутренностей — липкой и зловонной массы.

Дракон с шипением повалился вперед, его голова бессильно шлепнулась на землю. Тэ Цзинь отпрыгнул назад, чтобы его не раздавило, споткнулся и больно упал. Но в драконе до сих пор теплилась жизнь. Умирающий зверь рванулся вперед, щелкая зубами. На него наскочили с боков бабушка и Фек, бешено крича, чтобы отвлечь, и нанося удары в шею. Байшья вновь призвала свою магию: она сдвинула с места громадный камень, который навалился на плечо отпрыска Атарки, прижав того к земле. Если бы он был цел, то стряхнул бы камень, но сейчас, слабо дергаясь, он не смог высвободиться.

Найва вонзила обсидиановый наконечник своего копья в немигающий глаз дракона. Острый камень пробил прочную внешнюю оболочку и с легкостью прошел через серебристый шар глаза в уязвимый мозг за ним. Дракон дернулся, в последний раз втянул воздух и закашлялся, рассыпая горящие искры.

Найва высвободила копье. Искры на земле потускнели, потом погасли.

Ей в лицо дул ветер; он нес горячий медовый запах драконьей крови. Убить дракона было преступлением. Но Найва была рада, что не поколебалась. Как истинная охотница, она не струсила перед атакой. Драконы были куда сильнее людей, но их можно было убить.

Но что это был за призрачный меч, разрубивший брюхо чудовища? И жив ли Тэ Цзинь?

Она осторожно обошла исполинскую тушу, от которой несло медом и серой. Тэ Цзинь лежал на спине. Его глаза были закрыты, но он дышал. Рубаху забрызгало кровью. На правом плече ткань была разорвана, лоскут свисал вниз. Через прореху были видны крепкие мускулы и вырезанный на теле сверкающий знак, словно пара драконьих когтей провела по плечу и через грудь юноши. Найва впервые видела такую отметку — столь поразительную и прекрасную.

Она присела на колени и осторожно погладила Тэ Цзиня по лицу. Тот открыл глаза. Увидев ее, он моргнул, словно желая убедиться, что она не раздвоится.

— Ты очень смелая, — сказал он.

Найва зарделась от похвалы, но не нашла, что на нее ответить. Впрочем, когда Тэ Цзинь улыбнулся, голос вернулся к ней:

— Он мертв. Мы убили его. Что это было за оружие...

— Ты солгал нам, Тэ Цзинь!

Ее прервал суровый оклик бабушки. Она вместе с остальным ощетинившимся копьями отрядом подошла, чтобы получше рассмотреть мертвых драконов и юного странника.

— Ты носишь драконью метку воина призрачного пламени. Шу Юнь заключил с драконами сделку: все воины призрачного пламени должны были умереть, чтобы остальным Джескайцам было позволено жить. Так скажи мне, как получилось, что ты существуешь?

Сюжет «Базового выпуска 2019»
Описание planeswalker-а: Никол Болас
Описание planeswalker-а: Уджин, Дух Дракона
Описание мира: Таркир