КОПАЛЛА

Мы были здесь в самом начале.

Задолго до того, как на эту землю ступила первая нога без перепонок, мой народ плавал в водах Иксалана и слушал. Девять притоков раскрыли нам свои тайные имена, и в ответ мы пообещали взывать к ним только во времена нужды. Мы шептали корням на нашем пути, и они расступались, освобождая нам дорогу. Не потому, что мы были им хозяевами, а потому, что только мы знали, как попросить их. Мы говорили с ветром, волнами и переплетенными ветками. Мы меняли их, придавая форму под наши нужды, а они меняли нас под свои.

Укротители зверей забыли, что мы были здесь до них, хотя знали когда-то. Кровососы и морские разбойники, наверное, никогда и не знали — но и они забыли многое из того, что помним только мы.

Мы сильны, но были гораздо сильнее.

Иногда я задаю себе вопрос: каким был мир до того, как пришла пора укротителей. Мы правили этими землями, мы управляли их судьбой. Я думаю о том, каким бы стал заклинателем, живи я в то время... знай я, какими были заклинатели прошлого.

Конечно, об этом нет смысла рассуждать. На самом деле познать можно одно лишь настоящее. Тишана учила меня этому, и она была права. Вопросы «почему» и «что, если» не могут изменить течения реки.

Нас девять — заклинателей, ставших вождями девяти великих племен. Притоки любезно поделились с нами своими именами. Каждый из нас говорит от имени одного из притоков, каждый из притоков направляет одного из нас. Не так давно меня звали иначе — когда я был всего лишь одним из шаманов, рассекающим речные воды. Но приток Копалла выбрал меня, как выбирал до меня другого Копаллу, так что я — Копалла, а Копалла — это я.

Копалла — это небыстрая речка, которая змеится по нагорьям и останавливается отдохнуть в небольших озераз на своем пути. Мы с ней похожи. Я медитировал, когда воды притока нашли меня, потекли ко мне, затопили небольшую поляну, где я сидел. Я открыл глаза и увидел свое отражение в спокойной воде — и мы с рекой стали едины.

Нет смысла в вопросах «что, если». Я — заклинатель, и это единственный путь, которым мне суждено пройти. Я горд носить этот титул. Я — самый молодой из заклинателей, младший из величайших среди моего народа. Мне еще многому предстоит научиться. Мое племя полагается на меня. Другие заклинатели полагаются на меня. Сам Иксалан полагается на меня.

И поэтому сейчас я здесь, медитирую, плавая в мистических водах Первобытного Источника. Тишана, моя наставница, здесь со мной, она направляет меня — пусть ее тело и находится высоко среди крон.

Я чувствую Великую Реку и девять ее притоков, чувствую, как качается вдалеке Дерево Глубокого Корня, чувствую нежные движения приливов и ветров. Я чувствую, как из места, неведомого ни одной живой душе, доносится биение сердца Иксалана — мерный ритм золотого города Ораска.

Могущество Ораски не похоже ни на что другое. Оно отличается от ветра и волн, от едва заметного дыхания жизни, от медленного скрежета земли. Каждый, кто пытается постичь его, видит что-то свое... а истина остается скрытой от нашего взора. Но его сущность не описать словами. Это ровный пульс, ритм, который слышен повсюду в мире, если знать, как слушать.

Пульс вдруг пропускает один удар.

Мои глаза раскрываются.

И тут же Тишана оказывается рядом со мной, она ведет меня назад, без слов напоминая, что нужно видеть странное, чувствовать странное, размышлять над странным — и позволить странному протечь мимо меня, словно водам Великой Реки по руслу в море, куда когда-нибудь вернется все живое.

Я смыкаю веки. Мы продолжаем медитацию. Я ничего не могу с собой поделать и просто жду, когда пульс снова пропустит удар. Но этого не происходит. Вскоре присутствие Тишаны пропадает, и сеанс медитации подходит к концу.

Я открываю глаза, и мое тело возвращается ко мне. Я опускаюсь к речному дну, отталкиваюсь, поднимая облако ила, и снизу поднимаюсь наверх. Воздух на поляне у Источника такой влажный, что мне почти не нужны легкие — хотя, конечно, одного проходящего через жабры тумана мне не хватило бы. Я делаю медленные вдохи и выдохи... говорят, что так медитируют в Империи Солнца. Техника нашего народа должна работать и на суше, и под водой. Мы медитируем на стук сердца.

Тишана идет вниз по лестнице из сгибающихся ветвей, осторожно спускающих ее на берег. Сгорбленная фигура, умудренное годами лицо. Она — старейшая из нашего народа, и многие из деревьев в этой роже она помнит еще саженцами.

— Ты почувствовал, — говорит она.

— Да, — отвечаю я. — Что это было?

— Возмущения в несгибаемом, — отвечает она. — Словно дельфин пытается пробиться через поверхность реки, а она не поддается. Я не знаю, что это означает. Но...

Она делает паузу, чтобы дать мне возможность высказаться. Когда я только начинал учиться у Тишаны, во время таких пауз я почтительно молчал. Но в конце концов я понял: если наставница думает, что я знаю ответ, то молчание может продолжаться бесконечно.

— Но это связано с Ораской, — говорю я.

Ораска. Золотой город. Место, которое наш народ поклялся сохранить в секрете — даже от самих себя.

— А то, что связано с Ораской, связано со всем миром, — заключает Тишана.

Она поворачивается, и тогда я тоже это чувствую. Мощный порыв магии с севера. По джунглям проходит рябь. Приближаясь к нам, движется большой отряд.

Вот я вижу их на краю рощи — группу примерно из двадцати Речных Вестников. Они стоят в боевом порядке, окружая нечто, чего я не могу разглядеть, охраняя это. Во главе у них — заклинатель Кумена. Худой и гибкий мужчина с пронзительным взором и командирскими повадками.

Река Кумена несет свои стремительные воды по острым камням. Это неодолимое препятствие для врагов, но даже для нас она несет угрозу. Заклинатель Кумена похож на нее, и наверное, он самый могущественный из нас, если не считать Тишану.

— Заклинательница Тишана! — раздается на поляне его звучный голос. Затем, словно запоздало вспомнив обо мне, Кумена приветствует и меня. — Заклинатель Копалла.

Сородичи — мои и Тишаны, — собравшиеся вокруг Источника, смотрят и слушают.

Тишана склоняет голову. Я кланяюсь.

— Заклинатель Кумена, — говорит Тишана. — Хвала Великой Реке, что направила тебя сюда.

— Да направит она нас всех, — автоматически отвечает Кумена. Одним и тем же тоном он говорит и с Великой Рекой, что направляет нас, и с заклинательницей, что ведет нас всех.

— Что привело тебя к Первобытному Источнику, заклинатель Кумена? — спрашивает Тишана.

Кумена указывает на свой отряд. Мерфолки расступаются, и мы видим, что на земле лежит сверток. Нет, это не сверток. Это человек. Солдат Империи Солнца, потрепанный, но живой, связанный лианами. Его глаза полны ненависти.

— Я поймал это, — сплевывает Кумена, — на западном берегу Великой Реки. С ним были его товарищи и их звери. И знаете, что они искали?

Тишана машет рукой.

— Они уже давно ищут Ораску, — говорит она. — Один патруль на дальней стороне реки вряд ли означает, что они нашли ее. Как и у кровососов, их рвение не перерастет в успех.

Кумена поворачивается к пленнику. Они смотрят друг другу в глаза, не скрывая взаимной ненависти.

— Расскажи им то, что рассказал мне.

Человек презрительно ухмыляется, однако начинает говорить. Я не знаю, что Кумена делал с ним или с его товарищами, но за ненавистью человека ясно виден страх.

— К вашему золотому городу подступают враги, — говорит он. — Наши шпионы докладывают о двух пиратских капитанах... истории невероятные, но кажется, что все же правдивые. Один — мужчина с головой быка. Вторая — женщина с волосами, словно лианы, которая может убивать взглядом. У этой женщины есть устройство — компас, который, по ее словам, указывает путь к золотому городу. Она открыто похвалялась этим в пиратском плавучем городе.

По собравшимся Речным Вестникам проходит шепоток. У каждого племени есть свои шпионы, и похожие страхи так или иначе были у каждого. Но Кумена яростно смотрит на человека.

— И? — требовательно вопрошает он. Человек дергается.

— Одна из наших, поборница Солнца, прочитала заклинание, явившее ей золотой город, — говорит он. Даже сейчас он не может скрыть гордости. — Она отправится к его воротам.

Кумена широко раскрывает руки, отворачиваясь от человека.

— Ситуация переменилась, — говорит он. Он обращается к Тишане, но говорит громко — достаточно громко для того, чтобы его слышали все, кто собрался на поляне. — Ораске грозит опасность. Ты приказываешь нам защищать ее, но мы не знаем даже, где она находится.

Тишана сужает глаза. Она не поднимает голоса, но все равно он звучит громче, чем слова Кумены. Ее не зря называют Голосом Грома. Если она пожелает, то даже шепот ее способен повалить деревья. Сейчас она выпускает на свободу лишь крохотную долю этой силы.

— Я приказываю вам защищать Ораску от всех, кто хочет воспользоваться ее могуществом в собственных целях. В том числе и от нас самих.

— Для этого уже слишком поздно, — говорит Кумена. — Мы уже знали, что у кровососов есть ведущий их провидец. Теперь такой есть и укротителей, а разбойники заполучили колдовское устройство. Нас мало, нас страшно мало, а они как никогда упорны. Если это течение потечет и дальше, то Ораску найдут.

— И чего ты хочешь от нас, заклинатель Кумена? — спрашивает Тишана. — Прошу тебя, удостой нас своей мудрости.

Кумена сейчас плывет в бурной воде, и он сам прекрасно понимает это. Но он продолжает давить.

— Час настал, — говорит он. — Мы сами должны вооружиться силой Бессмертного Солнца, иначе оно окажется в руках врагов. Светило закатится навсегда, воды обратятся в лед, а эта земля, приютившая нас, станет для нас могилой. Мы должны действовать решительно и без промедления. У нас нет выбора!

На поляне стоит полная тишина.

Тишана сохраняет спокойствие. Она тверда, она не испугалась и не дрогнула. Еще одно «что, если» приходит мне в голову. Что, если сейчас Кумене противостоял бы я. Что, если сейчас я должен выступить против.

— Напомни нам, Кумена, почему мы погибнем, если чужаки найдут Ораску.

Голос Тишаны становится еще громче. Ее глаза — звезды, голос — грохочущая волна. Я делаю шаг назад, но Кумена не делается меньше.

— Они используют ее во зло, — шипит он. — Последний Хранитель доверил ее нам, и если мы отдадим ее чужестранцам, то это значит, что мы не смогли исполнить свой долг. Они уничтожат нас и весь мир вместе с нами!

— Он доверил ее нам, чтобы она оставалась спрятанной, — отвечает Тишана с неумолимостью урагана. — Чтобы оставалась неиспользованной, Кумена. Ты забыл свое место. И забыл наш долг.

Вода в Источнике начинает водоворотом кружиться вокруг Тишаны. Воздух все быстрее и быстрее проходит через мои жабры. Теперь Кумена отступает, но поворачивается к собравшимся Вестникам. Ко мне.

— Я уверен, что ты видишь это, — говорит он мне. — Принцип невмешательства не имеет смысла, если город станет оружием в руках наших врагов. Ты поможешь мне защитить наш народ?

Он глядит на меня. Смотрит на меня и Тишана.

Моя игра в «что, если» приняла неожиданный оборот. Я знаю, что должен высказаться, стать решающим голосом, склонить чашу весов. Вождь решителен и справедлив, и я должен показать в себе эти качества.

Мои слова — как я сам. Текучие и честные, разумные и справедливые.

— Я не могу отрицать того, что в словах Кумены есть истина. Если чужаки захватят город, нас всех ждут только лишь страдания. Бессмертное Солнце уже приносило беду этой земле, и тогда мы едва выжили. Если кто-то использует его снова, то это станет концом всему, что мы построили, провалом нашей неусыпной стражи.

И все же... Если бы Последний Хранитель хотел, чтобы мы вооружились его силой, то он передал бы его нам в руки. История Бессмертного Солнца — это история несчастий, к которым приводило его использование смертными. Я не столь высокомерен, чтобы думать, что мы — единственные, кто справится с такой ответственностью.

— Заклинательница Тишана права, — заканчиваю я с уверенностью. — Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы никто не смог забрать золотой город себе. В том числе и мы сами. И я не могу доверять никому, кто так страстно желает заполучить такое могущество в свои руки.

Я ощущаю в своем голосе гордость моего племени. Вижу гордость Тишаны в ее глазах. Но я чувствую, что встал не на ту сторону.

Глаза Кумены вспыхивают, а потом все случается в один миг.

Кумена машет рукой. Воин солнца издает сдавленный крик, и его утаскивает под воду Источника. Воины Кумены пятятся, не желая участвовать в его мятеже. Наши с Тишаной бойцы устремляются на поляну. Поднимается вихрь из ветра и воды.

Тишана вдруг замирает, а через мгновение замирает и Кумена.

Я чувствую, как что-то тянет меня: связь с миром, исходящая из груди паутинка, натянутая, как тетива лука. Несколько секунд мы ждем, сердцем уже зная, что кто-то приближается к нашим берегам.

Тишана кладет ладонь на поверхность воды. Ее глаза широко раскрываются.

— Корабль подходит к берегу. Кумена, если это твои захватчики...

Кумена хмурится.

— Я расправлюсь с ними, но мы не можем полагаться на эту стратегию, чтобы продержаться следующую сотню лет. Она не поможет нам продержаться даже год. Я вас предупредил.

Кумена произносит последнее слово, и вокруг него собирается панцирь из воды и лиан. Вспыхивает магия, кружится вода, и волна из перепутанных корней, подхваченных стремительным течением, уносит его с поляны через джунгли.

Я тянусь своей магией под водную гладь, нащупываю тело воина солнца, но оно уже не движется и отяжелело от воды.

— Он направился в Ораску?

Тишана отрицательно качает головой.

— Если бы Кумена мог найти Ораску сам, я думаю, он давно сделал бы это, — говорит она. — А даже если он и может найти ее, то все равно сначала захочет остановить соперников.

— Ты думаешь, что он отправиться на поиски тех других, кто знает путь, — говорю я.

— Да, — отвечает Тишана. — И я пойду за ним.

— Ты? Но, заклинательница, ты же...

— Старая, — говорит она, и я замечаю искорку в ее глазах. — Я знаю. Но я не одряхлела, заклинатель Копалла. Еще нет. Я пойду за ним. Боюсь, что только я смогу совладать с ним.

— Я пойду с тобой, — говорю я.

— Ты останешься, — отвечает Тишана. — Я хочу, чтобы ты собрал наш народ и готовился выступать. Если Кумена захватит Ораску... если кто-нибудь ее захватит, то нам понадобятся все силы, чтобы отвоевать ее.

— Нет, — говорю я. — Заклинательница, прошу тебя! Ты не просто так хранила ее секрет.

Тишана кладет руку мне на плечо.

— Кумена прав в одном, — говорит она. — Теперь мы вряд ли мы сможем надолго сохранить местоположение золотого города в тайне. А если мы не можем оставить его спрятанным, то остается лишь надеяться, что Великая Река дарует нам мудрость оборонять его, не прибегая к его могуществу.

— Мудрость, которой не хватает одному из величайших, — говорю я. — Я не могу заставить себя называть это надеждой.

— Называй это, как хочешь, — говорит она. — У нас есть путь вперед и течение за спиной.

И потом вода и лианы окутывают ее, деревья почтительно расступаются, открывая ей путь, и она исчезает из виду.

Наш народ смотрит на меня.

— Отдыхайте, — говорю я. — Подумайте над тем, что здесь произошло. Утром я разошлю гонцов всем племенам. Мы поступим так, как велела заклинательница Тишана.

Большинство из собравшихся говорит слова одобрения. Некоторые ворчат. Бойцы Кумены уже успели скрыться.

Я позволяю лианам и корням под водой оплести тело воина и затащить его в донный грунт, где оно будет питать растущие здесь деревья. Это не тот исход, на который он надеялся, но это лучшее, что я могу для него сделать.

Я опускаюсь в воду Источника. Я чувствую Великую Реку и девять ее притоков, чувствую, как качается вдалеке Дерево Глубокого Корня. Двое величайших воинов нашего народа спешат прочь, на восток, и джунгли расступаются перед ними и смыкаются за их спиной.

Что, если бы я отправился с наставницей?

Что, если она потерпит неудачу?

ТИШАНА

Ветер треплет мембраны моих плавников, прибой шумит у ног. Я приближаюсь к ученику, ставшему самой большой из моих неудач.

Выследить Кумену у меня получается быстро — прямая линия от места, где мы были до места, где оказались. Незрелость Кумены столь же велика, как его эго. Он могучий заклинатель, но он безыскусен, наивен и так же импульсивен, как и давший ему имя поток. Лучшие из тех, кто брали имя Кумены, были свободолюбивыми, страстными и деятельными. Этот Кумена такой же — но у него есть острая грань, которая делает его опасным. Когда он был моим учеником, он каждую границу пробовал на прочность.

О всех учениках я сохраняю добрые воспоминания, но воспоминания о нем — лишь головная боль и негодование. Я не сказала бы, что с ним провалилась как наставник, но его характер очень ограничивал тот успех, которого я смогла достичь. Зрелости нельзя научить, она должна развиться сама.

Передо мной раскинулся великий океан. Он прекрасный, гибельный, незнакомый — мы больше любим мутные и пресные воды, без жестокой соли побережья. Кумена стоит передо мной с поднятыми руками, собирая небо и волны в громадный пенный вал.

— Мы можем тысячу раз призывать тысячу штормов — или лишь единожды призвать могущество города, — перекрикивает рев моря Кумена. — Как лучше потратить наши силы? Как нам лучше служить, Тишана?

— Нам нельзя будить Ораску.

Я добавляю к его заклинанию собственную магию. Мои волны несут ближе вражеские корабли, мой дождь бьет им в паруса.

— Я не позволю тебе ставить новые жизни под угрозу. Я не позволю тебе отвечать случайностью на случайности, непозволительным на непозволительное.

Я чувствую, как он оставляет свое заклинание, отступает и благоговейно смотрит, как моя магия швыряет корабли вдали, словно листья, упавшие в бурную реку.

— Ты всегда была могущественнее, чем я, — говорит он притихшим голосом.

Я разбиваю один из кораблей о прибрежные скалы.

— Ты считаешь себя мудрее старейшин, — говорю я. — Это станет твоим поражением.

— А твоим станет старость.

Я оглядываюсь и успеваю заметить кулак Кумены, летящий мне в лицо.

И все темнеет.

Сюжет выпуска «Иксалан»