Не склонившая головы, часть 3

Среди моря лжи, которую Вивьен изливала на барона Вернота, рассказ о том, как звериный лук впитывает в себя новые жизни, удивительным образом оказался правдой. Артефакт действительно запечатлевал образы умирающих, но то волшебство, которым создатели напитали его кости, на этом не заканчивалось: звериный лук превращал сырую память о существе на последнем издыхании в зверя в расцвете сил. Когда-то давно, конечно, Вивьен была не единственной, кто мог провести ритуал. Ее собратьям-шаманам тоже было подвластно это знание.

Но теперь охотница осталась последней из Скаллы.

Барон, впрочем, не собирался верить ее заявлениям. Вивьен не удивилась, когда по его приказу за ней стала повсюду следовать небольшая стайка писцов — свитки на сгибе локтя, перо в ловких пальцах. Их, в свою очередь, сопровождали мальчики-алтарники с чернильницами.

— Для потомков, — объяснил вампир Вивьен, перекатывая бренди в тускло-прозрачном янтарном кубке. На его лице ясно читалось недоверие.

А вот что ее удивило, так это оборудование, которое стащили в бальный зал: паутина проводов, металлические шесты, филигранные артефакты, вплетенные в сеть незнакомых ей заклинаний. Впрочем, удивление длилось недолго. Подручные барона проворно собрали устройство, окружив им умирающего монстрозавра. В зал позвали новых монашек и они, напевая сквозь сшитые губы свои заговоры, призвали мерцающий барьер.

— Внутрь, — велел барон.

Вивьен подчинилась.

Она понимала, что ей не представится другой возможности исполнить задуманное — явить на свет те остатки правды, что она, сдержав язык за зубами, сохранила в тайне, словно последние обряды давно погибшего мира. У нее был только один шанс сделать все правильно. Охотница провела кончиками пальцев по поверхности магического барьера. Волшебная стена была прозрачной, но прочной, как сталь.

Вивьен присела на корточки рядом с монстрозавром. Ящер был настолько слабым, что едва пошевелился, когда она прикоснулась к нему. Он лишь прерывисто, сипло дышал, умирая, и его дыхание смердело желчью, ржавчиной, падалью и немного, совсем немного — нотками сирени и шафрана. Он, глядя на Вивьен, моргнул слезящимися глазами. Из глаз по морде стекала мутная бледная жижа.

— Обезболивающие, — тихо сказала охотница.

Монашки переглянулись, писцы повторили их жест.

— Или спиртное. На что уж тебе хватит щедрости, — Вивьен поджала губы. — Я знаю, что это противоречит твоим принципам, но звериный лук отличается крайне высокой точностью. Если он запечатлеет зверя, который мучается и страдает, то и образ его появится в таком же состоянии. Сам понимаешь, сложно сражаться, когда ты сходишь с ума от боли.

Одним глотком барон допил бренди, налил себе новую порцию и раздраженно махнул рукой монашкам:

— Делайте, как она говорит.

Монашки подчинились. Их волшебство заструилось в монстрозавра, и зверь, вздохнув, затих — он словно вжался сам в себя, погрузился в блаженное онемение. Полуприкрытые глаза зверя дрожали, пауза между вздохами становилась все длиннее.

— Вот так, — сказала Вивьен и пробормотала быструю молитву пеплу Скаллы. Ее голос звучал так тихо, что она была уверена: даже мертвецы Луньо не могут разобрать слов. В последний раз погладив монстрозавра по широкому носу, охотница поднялась, облокотившись на звериный лук. Кончиком тот упирался в трещину на плитках пола.

Никто из зрителей больше не пытался изображать апатию. Все внимали происходящему — каждый дворянин, каждый придворный, даже девчонки-подавальщицы, согнувшиеся под тяжестью своей ноши. Вперив глаза, они глядели, как голодные псы. Охотница, сложив указательный и большой пальцы в кольцо, провела по звериному луку ласковым любовным жестом. У нее остался всего один трюк, всего одна хитрость, которую она могла испробовать. Вивьен сделала зрителям реверанс, вызвав смешки.

Время пришло.

Охотница трижды ударила звериным луком об пол, и звук третьего удара отразился раскатистым эхом. Бальный зал наполнился вдруг буйной энергией; она билась об стены, шипела в цепях канделябров, отблесками прозрачного света отражалась на лицах зрителей. Потом, как это бывает при всяком взрыве, могущество с воем устремилось назад к той точке, откуда явилось. Пол под ногами Вивьен засиял — засиял так, что казалось, будто реальность рассыпалась в прах и остался лишь белый свет, столь яркий, что в нем немыслимо было само существование тени.

Вивьен в последний раз ударила звериным луком в пол.

Артефакт раскрылся. Он разошелся на металлическую кору и дерево, расцвел геометрическим узором блестящего таинственного сплава. Звериный лук явил свою сердцевину, сияющую так ярко, что у Вивьен заслезились глаза. Но она наблюдала, не моргая. Монстрозавр был достоин хотя бы такой чести.

Она чувствовала биение остатков духа ящера, чувствовала хаотичные сигналы его нервов и его ярость, дать волю которой ему уже не хватало сил. Осторожно, очень осторожно Вивьен направила могущество звериного лука в искореженное тело зверя, зазывая к себе последнюю искру его разума, нашептывая ему обещания. Монстрозавр не сопротивлялся. Он рванулся к ней бурным потоком и с радостным верещанием скрылся в зверином луке. Вивьен вздрогнула, и ее собственное тело вдруг показалось ей страшно маленьким. Это сбивало с толку, и охотнице понадобилось несколько мгновений, чтобы восстановить равновесие и спрятать присутствие монстрозавра на задворках сознания. Тело ящера, обретшего наконец покой, теперь было покрыто тем же странным сплавом, что защищал звериный лук.

— Что ж, очень зрелищно и драматично. Чудесное представление, — донесся голос барона. — Ты закончила?

Вивьен моргнула, приходя в себя. Свет стекал с кончиков ее пальцев, струился по языку. У света был вкус мела и кальция, ярости, которой она доселе никогда не испытывала, ярости, способной пожрать весь мир. Это были новые для нее ощущения.

— Да.

— Славно, — махнул рукой барон. — А теперь давай посмотрим, что получилось.

— Да, — сказала снова Вивьен. Она была как будто контужена, слово ей патокой забило рот. Охотница дернула тетиву звериного лука, почувствовала, как он гудит в ее пальцах. Монстрозавр был очень близко к поверхности, и она делала все, что могла, чтобы успокоить его. Жажда зверя текла в ее разум, разливалась по костям. Что с ней творилось? Души в зверином луке обычно были куда более тихими, полусонными — им нравилась безопасность, неподвижность, тишина в черноте артефакта. Но не душа монстрозавра.

Охотница подавила стремление броситься на барона, заставила себя успокоиться и подняла звериный лук — но барон остановил ее, откашлявшись.

— Нет. Эту честь мы предоставим другому.

Он дал знак стражнику — того легко можно было принять за принявшего человеческий облик быка; его шея была такой толстой, что нижняя челюсть вплотную прилегала к глотке. Он оскалился и затопал к Вивьен. Барьер разошелся, пропуская его. Барон махнул монашкам, и вновь зазвучали их голоса, закрывая стражника вместе с Вивьен.

— А теперь покажи ему, как это делается.

Вивьен отдала звериный лук ухмыльнувшемуся стражнику. Тот забрал оружие с ловкостью, которой охотница никак не ожидала от такого массивного тела; его толстые, как сардельки, пальцы оказались быстрыми и проворными. Стражник поднял запевший звериный лук, наложил стрелу, натянул тетиву и выжидающе посмотрел на оружие. Спазм вдруг прошел по его мясистым пальцам, и тело взорвалось кровавым месивом.

Охотница с бесстрастным лицом поглядела на барона.

— Я тебе говорила.

— Я не потерплю этого, — прошипел вампир. — Нам удалось призвать медведя. Должен быть какой-то процесс... Что-то, чего ты мне не говоришь. Ты специально это делаешь? Наверняка это так.

— Звериный лук принадлежит мне. Он не станет слушаться других.

— Лжешь.

Вивьен протянула ему свою реликвию. — Можешь сам попробовать.

Барон сжал кулак, и Вивьен с мрачным удовлетворением решила, что выражения его лица уже вполне достаточно. Что бы ни случилось дальше, чем бы все ни закончилось, воспоминания о горьком отчаянии на лице вампира станут светом, который не даст ей погрузиться во тьму. Она улыбнулась.

— Я предупреждала тебя.

— Молчи.

Вивьен кинула взгляд на останки стражника. Звериный лук превратил его в неаппетитную груду мяса. Почти что случайно охотница заметила движение. Она наклонилась поближе.

Паук. Вивьен молча наблюдала, как восьминогое создание робко выбирается из кармана стражника и осторожно направляется к барьеру. Паук был таким маленьким, что ни вампиры, ни магия барьера не обращали на него никакого внимания.

У Вивьен появилась идея.

— Ваша главная проблема, — начала охотница, — главная проблема таких, как вы, заключается в том, что вы не обращаете внимания на мелочи. Вы считаете, что машина мироздания работает без каких-либо усилий, движимая только вашей волей. Вы считаете, что шестеренок не существует. Вы даже их не видите.

— Что ты несешь?! — рявкнул барон и бросился к разделяющей их стене из света.

— Скажи мне, — Вивьен нащупала своим разумом паука и почувствовала, как тот замер от ее внимания, а потом начал расти. — Ты когда-нибудь задумывался, каково это — быть маленьким и незначительным, словно крошечный паук?

Она не дала барону возможности ответить. Поток могущества вырвался из нее затейливыми зелеными завитками. Барон вскинул голову, его глаза широко раскрылись от изумления.

— Что ты натворила?

Паук, напитанный магией Вивьен, раздулся до размеров собаки, потом ягуара, потом медведя. «Расти», — напряженно думала она пауку, рисуя в воздухе знак проворными, смазанными движениями пальцев. Обеспокоенный происходящим паук повернулся и кинулся на короля. Монашки и дворяне закричали. Все взгляды теперь устремились на правителя. В наступившем хаосе немые сестры забыли про магические стены тюрьмы Вивьен.

Все прошло именно так, как она надеялась. Не теряя ни секунды, Вивьен наложила стрелу на тетиву и выпустила ее, как только стены упали. Стрела прожгла воздух, рассыпалась горячими углями, преобразилась в кости и яркие перья, пылающие магией; еще недавно истерзанное и изломанное тело вновь явилось, нетронутое и безупречное, готовое утолить свою последнюю, всепоглощающую страсть.

Стрела вонзилась в стену, и бестелесный монстрозавр вырвался на свободу, взревел. Могущество охотницы устремилось вперед и незримой сетью оплело новорожденную рептилию. Ящер мотнул головой, закрыл и открыл глаза, и даже шок от того, что он снова жив, не смог отвлечь монстрозавра от его цели. Зверь умер, страстно желая отомстить. Он не отступится, не исполнив своего желания.

Вивьен отскочила в сторону, а динозавр с грохотом рванулся вперед, к барону Вернота, разбрасывая истошно вопящих придворных. Некоторым не повезло, и исполинские когтистые лапы раздавили их тела в лепешку, которую можно сложить пополам. Тех немногих стражников, которым хватило храбрости и верности встать на его пути, зверь ударами головы отбрасывал в стороны, впечатывая в стены.

Мерцающая фигура монстрозавра выпрямилась, уперлась в потолок, и тот разошелся, лопнул, словно кожица спелого фрукта. Сверху посыпались камни и труха. Все здание застонало. Балки повело, стены начали расходиться под собственным весом. Ничего из этого, впрочем, не испугало монстрозавра. Его бешеные глаза были устремлены на цель.

Шансы были не в пользу барона Вернота, но вампир не сбежал. Брошенный своими солдатами, он стоял, оскалив зубы и обнажив меч, посреди рушащегося бального зала, бесконечно крошечный по сравнению с исполинским монстрозавром. Вот, превратившись в расплывчатую тень, он зигзагами устремился вверх — стремительная комета, оставляющая за собой след среди дождя из обломков. Вивьен заметила серебряную вспышку, когда барон нанес удар. Но как ни велико было его мастерство, какими он ни обладал способностями, у природы были свои фавориты.

В конечном итоге жизнь всегда сводится к поединку грубой силы.

Меч барона прорезал пустоту под правым глазом ящера, не причинив тому никакого вреда. Клинок разъело, и он превратился в бесполезную металлическую культю. Прежде чем вампир успел отпрянуть назад, монстрозавр вскинул голову и подбросил барона в воздух. Даже издалека Вивьен было видно, как на лице вампира отразилось искреннее удивление. И быстрее, чем барон, быстрее, чем кто-то мог предположить, монстрозавр со змеиной стремительностью щелкнул челюстями, сомкнув зубы на теле врага.

Вивьен замерла, наблюдая за зверем.

Ящер обратил на нее свой скорбный взгляд, и в этом взгляде было столько забавной задумчивости, столько совсем человеческой неуверенности, что охотница едва не расхохоталась. Барон уставился на поймавшего его хищника, животный ужас нарастал в его глазах. И тогда с манерным, чрезвычайно важным видом монстрозавр сомкнул зубы, и две половинки того, что еще недавно было бароном Вернота, с влажным шлепком упали на землю.

Существа, которых призывала Вивьен, были непостоянными по своей природе; они редко задерживались больше, чем на минуту и, хорошенько встряхнув окружающий мир своим появлением, растворялись в воздухе, оставив после себя сумятицу и хаос. Но монстрозавр растворяться не желал. Расправившись с бароном Вернота, ящер, казалось, не понимал, что ему делать дальше, но это продолжалось совсем недолго. Шумно принюхавшись, он устремился через дворец к какой-то неведомой цели, не обращая внимания на бросавшихся врассыпную придворных. До Вивьен, следовавшей за ним, ему не было дела.

Путь динозавра провел их мимо Королевского Зверинца. Его обитатели словно взбесились — кого-то взбудоражило присутствие монстрозавра, кого-то — запах разрушения в воздухе. Вивьен понадобилось совсем немного времени, чтобы принять решение. Ящер свернул за очередной угол, а Вивьен направила свою магию на семейство антилоп. Она подпитывала их тела, пока копытные не достигли таких размеров, что снесли прутья своей клетки. То же самое она повторяла у каждого вольера, мимо которого проходила. Молотоглавы и змеи, могучие медведи — сила бурлила в их телах, подобно грозовым облакам.

Некоторые животные сошлись в яростных схватках: хищники и жертвы сплелись в клубок, вырывая куски плоти друг у друга из тел; но большая часть — нет. Подобно разъяренному монстрозавру, они, казалось, желали только одного: мстить. Смотрители зверинца, прежде так уверенные в том, что последствия жестокости никогда не настигнут их, поняли вдруг, что за жизнь придется отчаянно драться. Воздух разрывали крики.

Ящер все еще сохранял форму, неведомо откуда черпая силы. Может быть, из своей ярости? Или из ярости Вивьен? Охотница решила, что это не так важно. Она считала минуты между материализацией и распадом. Всякий раз, когда тело динозавра начинало тускнеть, она выпускала в воздух новую стрелу. Коридоры привели их в широкую галерею. Здесь ящер замер, склонив набок голову. Мужчины в многоярусных париках и женщины, разукрашенные перламутровой пудрой, в платьях с высокими и неестественными корсажами, глядели на него разинув рот.

Тонкая как тростинка девушка, по всем меркам взрослая, неуверенно шагнула вперед. У нее в руке был поводок; Вивьен проследила взглядом по ремешку и увидела, что он прицеплен к ошейнику небольшого раптора. Кто-то выкрасил его изумрудную чешую красным, а на шею напялил складчатый воротник — нелепый и смехотворно большой, мешающий ящеру видеть. Вивьен нахмурилась. Раптор выглядел несчастным и жалким.

В этот момент монстрозавр начал таять, распадаться на светящиеся точки — от него остался только контур, вскоре расплывшийся неясным туманом. Вивьен кашлянула в кулак. Собравшиеся в галерее оставались безмолвными, пораженные внезапностью случившегося. Из-за спины охотницы доносился шум из взбунтовавшегося Зверинца — низкий рев его обитателей прерывался порой воплями ужаса.

— Подозреваю, — сказала, наконец, Вивьен, — что в такой момент обычно полагается произнести драматичную речь.

Раптор скакнул вперед и коротким, птичьим движением наклонил голову в одну сторону, потом в другую. Глядя на Вивьен, он вопросительно заверещал.

— Или хотя бы объяснить вам, что происходит.

Звуки становились громче.

— Если честно, я понятия не имею, как у вас тут заведено, — на лице охотницы появилась непрошеная улыбка, — но чувствую себя обязанной ввести вас в курс дела.

Она опустила руку.

— Что все это означает? — заговорил величавый мужчина с аккуратной бородкой. Он был уже немолод, но крепко сложен и подтянут. Положив длинные пальцы на рукоять сабли, он жег охотницу взглядом. — Кто ты такая? И что происходит во дворце?

— Однажды мне сказали, что гибель целого народа — это «милосердие». Я тогда не поняла, ни к чему клонит мой собеседник, ни с чего он это взял. Но сейчас... сейчас я его хорошо понимаю, — пальцы Вивьен лениво вычертили в воздухе восьмерку, и магия собралась у нее в ладонях, мерцая и искрясь от могущества. — В общем... Это мое милосердие. Вам больше не придется проводить свои дни в Луньо. К завтрашнему вечеру здесь вновь будут расти деревья, а от вас останется лишь память, которую никто не станет хранить.

Вивьен сжала кулак, и раптор удивленно зашипел; его тело забилось в конвульсиях. В отличие от обитателей Королевского Зверинца, он не увеличивался равномерно. Его тело росло приступами, синхронно с движениями руки Вивьен, с исходящими от нее волнами зеленой переплетающейся энергии. Сначала ноги, потом хвост, голова и, наконец, все остальное тело. Хозяйка раптора остолбенела и могла лишь смотреть на это, раскрыв рот и не в силах выдавить ни слова.

За несколько мгновений раптор стал больше своей владелицы. Он наклонился и уставился на нее своим ярким аметистовым глазом. Та как рыба раскрывала и закрывала рот, пока, наконец , не сумела издать высокий, пронзительный писк.

— Ва-ва-ва...

Ее бывший питомец оказался намного увереннее. Он поднялся на задние лапы и мелодично заклекотал, очевидно, удовлетворив свое любопытство в отношении хозяйки. Затем, без каких-либо промедлений, он подался вперед и одним движением мощных челюстей оторвал девушке голову, перекусив позвоночник.

Обезглавливание молодой вампирши надорвало что-то в толпе. Паника среди аристократов накатывала волнами, распространялась, росла, пока не осталось ничего, кроме истерики, — все претензии на утонченность развеялись перед лицом кровавой смерти. Те, кто сохранил хоть какую-то возможность контролировать свои действия, с шипением надвигались на Вивьен, но охотница глядела на них со скучающим безразличием.

Что-то приближалось.

За секунду до того, как взбесившееся стадо снесло двери, она шагнула в сторону. У ее противников оставалось лишь мгновение, чтобы понять, что происходит, чтобы рассмотреть несущихся на них зверей. Пока беглецы из Королевского Зверинца превращали своих бывших мучителей в однородную массу, Вивьен радостно улыбалась.

Королевский дворец ходил ходуном, словно дохлятина, которую рвут на части псы. Его стены то и дело заходились в спазмах, тщетно пытаясь сохранить вертикальное положение. Однако у силы тяжести был ненасытный аппетит. Вскоре дворец обрушился, подняв в воздух чудовищное облако пыли.

Но Вивьен Рейд и не думала заканчивать с Луньо.

Ее путь разрушений только начинался.

Это кафе ничем не выделялось среди дюжин подобных заведений, процветавших в культурном районе города. Здесь на одних и тех же улицах соседствовали музеи и балаганы самого похабного толка. Искусство способно принимать разные облики, некоторые не столь утонченные, как другие, но Луньо была не из тех, кто склонен к осуждению. Оказалось, что такая широта взглядов идет на пользу кафе и ресторанам. Здесь всегда были посетители. Иногда это были ученые и мудрецы, собравшиеся, чтобы обсудить и разложить по полочкам прошедший день. Иногда — менее интеллектуальные личности, мертвецки пьяные и ищущие только, где бы присесть. Но какой бы ни была натура гостей, их объединяло одно: каждый был при деньгах и, к удовольствию владельца этого конкретного заведения, каждый оставлял щедрые чаевые в виде флаконов с кровью.

Сейчас тот самый владелец изучал свое отражение в зеркале. Это был высокий, долговязый тип с узкими плечами, не придававшими фигуре внушительности. Впрочем, он был по-своему привлекателен. По крайней мере, такой вывод он сделал из общения с женской половиной посетителей. Хозяин кафе поправил покосившийся парик. Не годилось выходить к гостям в растрепанном виде.

Вечер выдался душный; не было даже слабого ветерка, и застоявшийся воздух над Луньо напоминал мокрое полотенце, которым накрыли теплый еще труп. Впрочем, никто не жаловался. Городская знать, особенно из тех, кто служил в Легионе Заката, питала склонность к такой погоде и наслаждалась жарой. Это люди переносили ее с трудом.

Хозяин неторопливо направился к столу, который занимали два недавно зашедших гостя. Оба морские офицеры, у каждого на кителе блестят медали, оба поджарые и отлично подстриженные — несмотря на то, что большую часть времени они проводят в экспедициях в далекие края. Хозяину они этим понравились. По большей части, исследователи рано или поздно забывали о гигиене — и, кажется, не имели никакого желания вспоминать.

— Ваш завтрак, — объявил хозяин.

Они поблагодарили его взглядом и вежливой улыбкой. Хозяин расставил тарелки со снедью.

Луньо вдруг задрожала под ногами.

Землетрясение? Это было вполне возможно. Землетрясения случались в городе нечасто, но все же бывали, так что хозяин пока не видел особых причин для беспокойства. Надо будет закрепить банки с пряностями на полке и убедиться, что не пострадает скромный запас винных бутылок на чердаке. Маленькие заботы. Простые дела. Все будет хорошо.

— Хватит хмуриться, — сказал один из мужчин. Хозяин замедлил шаг, чтобы подслушать разговор. Из таких вот бесед между военными можно узнать прелюбопытнейшие слухи.

— Можно подумать, тебе от этого радостнее, чем мне. Ты же знаешь, что барон Вернота прямо сейчас изучает устройство, — сказал второй офицер.

Первый раздраженно фыркнул.

— Надеюсь, у него ничего не выйдет. Если он сможет раскрыть тайну этого идиотского артефакта, мы останемся без работы.

— Следи за языком, — предупредил его друг. — То, что ты говоришь... это измена.

— Это не измена. Это правда. Если в Луньо научатся им пользоваться , то нам с тобой, мой друг, останется только просить милостыню в переулках. Попомни мои слова. Дворянам нет до нас дела, и все наши регалии не помогут. Если они научатся делать собственных зверей, то зачем платить нам за выловленных?

Прежде чем собеседник успел ответить, дрожь земли под ногами, которая была постоянной, но не тревожной, вдруг переросла в шум, который невозможно было игнорировать. Было в нем и еще кое-что невозможное: он напомнил хозяину о его юности. Один раз в году, словно пытаясь оправдаться за тихую и размеренную жизнь, в городке, из которого он был родом, устраивали традиционное и очень необычное представление.

В этот день на улицы выпускали молодых рапторов.

Как зародился такой странный обычай, и почему кто-то решил, что будет здорово предложить юношам вырывать перья у буйных ящеров, хозяин не понимал никогда. Но как всякий уроженец своего городка, как всякий, кто родился в тех холмах, он сохранил воспоминания о том, как каждый год мир дрожал от топота ног бегущих в панике зверей.

Этот звук был еще хуже.

Гораздо хуже.

Кафе, стоявшее напротив в их закоулке, развалилось, как карточный домик, и животные заполонили улицы — они неслись вперед, затаптывая друг друга, потоком шерсти, когтей и завывающих глоток. В иных обстоятельствах хозяин мог бы полюбоваться этим зрелищем, но сейчас времени не было. Он не находил слов, чтобы описать то, что видит. Лемуры перелетали с балюстрады на балюстраду, хватаясь своими цепкими руками, а с неба на них пикировали хищные ястребы. Рогачи самых разных размеров, кошки — саблезубые и не очень. Внимание хозяина привлек звук бьющейся керамики.

Он оглянулся и рассмеялся — отчасти истерично, отчасти от нелепости ситуации. В их местном магазине фарфора бесновались быки, а напомаженные покупатели, толкаясь, бежали на улицу. И повсюду, куда ни кинь взгляд, виднелись люди в грязной одежде, среди них подавальщицы и мясники, и матросы с голым торсом; они кричали от восторга и бегали в разразившемся хаосе, не осознавая опасности. В отличие от владельцев заведений, они относились к происходящему как к празднику — первобытному торжеству, древнее которого хозяину вряд ли удалось хоть что-то бы вспомнить.

Среди обезумевших зверей были и динозавры.

Рапторы из юности хозяина, только совсем взрослые, покрытые цветными перьями. Несколько неторопливых, мычащих как быки эгизавров. Старавшиеся не попадаться на глаза монстрозаврам хребтороги и мечезубы; тираны и темные как ночь трупожоры-падальщики. Этим дороги были не нужны. Они сами для себя их прокладывали, проламываясь через город и ровняя здания с землей. Травоядные внесли собственный вклад в осквернение Луньо. Они останавливались, чтобы пожевать зеленые насаждения в висячих городских садах. Цветы и декоративные растения вырывались с корнем.

Глядя, как жители и предприниматели культурного района Луньо бегут из своих домов и заведений, как представители дикой фауны сносят все на своем пути, хозяин немного истерически усмехнулся. Он понял, что не так: звери не просто появились там, где их быть не должно. Каждый зверь был втрое больше обычного, они были слишком громадными, чтобы быть настоящими. Как такое случилось? Все это казалось нереальным.

Вдруг шум привлек его внимание. Он повернулся и увидел двух монстрозавров, выступающих среди мертвых тел. Новая пара для разведения, которую привезли в Луньо, чтобы заменить предыдущую. Но самым интересным было не это. На голове у самки восседала женщина. На ее лице застыло мрачное удовлетворение.

«Если Луньо решат отстроить заново, — холодно подумала Вивьен, — то пройдет много лет, прежде чем им это удастся». Она присела, балансируя на голове у монстрозавра, и прыгнула, когда они проходили мимо балкона. Охотница ловко прокрутила сальто и приземлилась, одним мягким движением поднимаясь на ноги. Она отряхнула рубашку. Как ей хотелось надеть кожаный наряд — одежду, что не цепляет репьи и не рвется от малейшего рывка! Мода в Луньо, даже самая скромная, была совершенно непрактичной.

Мимо наблюдательного пункта Вивьен тяжело прошагал бронтодон. Это тот самый, которого они везли через море? С уверенностью сказать было сложно. Их путешествие через океан закончилось, казалось, целую жизнь назад. Охотница очень надеялась, что это тот же бронтодон. Конечно, он далеко не так опасен, как хищные обитатели Зверинца, но все же это страшный противник. Особенно если представители этого вида отличаются хорошей памятью и не прощают обид. Может быть, он найдет себе пару в дебрях Луньо... Как бы то ни было, вампиры этого города еще долго не смогут никого побеспокоить. В их джунглях теперь правят динозавры — и их столько, что кровососам нечего и надеяться с ними совладать.

Вивьен перегнулась через перила, внимая зрелищу анархии, выпущенной ею на улицы Луньо. Королевский Зверинец — вернее, то, что от него осталось, начал ближе знакомиться с висячими садами города. Охотница улыбалась — ситуация радовала ее сильнее, чем можно было предположить. Но экспедиция через Иксалан оказалась очень познавательным путешествием.

Ее рука сама собой легла на звериный лук. Раньше Вивьен не задумывалась, как легко отобрать у нее эту реликвию, и какой опасной она может оказаться в руках злоумышленников. С этим надо что-то делать. Она не допустит повторения того, что случилось. Но, быть может, ответ надо искать у обитателей звериного лука.

Монстрозавр оказался крайне полезным. Пока что он проявил себя лучше, чем все остальные приобретения Вивьен. Да и как могло быть иначе! Ящер был крупнее и яростнее любого другого существа в ее арсенале. Может быть, вот он, ответ? Ей нужно продолжать охотиться на крупную дичь?..

Вивьен закрыла глаза. Завеса между мирами здесь была тонкой, едва ли более прочной, чем тончайший лоскуток кожи. Охотнице казалось, что еще немного, и она сможет увидеть другой мир. «Драконы». Это слово возникло у нее в голове и породило образы колоссальных существ, древних и пугающе чужеродных, исполинов с огненными легкими и издевательским смехом. Никол Болас не единственный дракон в Мультивселенной. Существуют и другие. Не такие крупные, не такие коварные — но, тем не менее, драконы. Если она сможет обуздать их силу, если сможет разобраться, как они устроены, то, быть может, откроет тайну, которая поможет уничтожить Никола Боласа.

Но сперва ей нужно отыскать добычу.

Вивьен вспомнила, что слышала где-то разговор о шиванских драконах — эти слова собеседники осмеливались произносить лишь шепотом. Они боялись, сказали ей старейшины Гиту, накликать беду на свое поселение, боялись, что драконы услышат и явятся.

Но если шиванский дракон услышит ее и явится, так будет даже проще.

Вдалеке Луньо пыталась подавить восстание.

Вечер был тихим, и тишину нарушали лишь далекие выкрики рассерженных солдат да дерзкий трубный рев животных. Вивьен нахмурила брови и довольно усмехнулась.

Мироходка расправила плечи и глубоко вдохнула. Она подняла руку, ощупывая воздух перед собой, ощущая структуру вселенной обнажившимися нервами своей ладони. А потом она нажала, и Мультивселенная, вязкая, словно мед, поддалась и поглотила ее. Вивьен бросила последний взгляд на Иксалан и шагнула в новый мир. Горячий, сухой воздух Шива обжег ее кожу.

Описание planeswalker: Вивьен Рейд{1448}{1449}>

Описание мира:Иксалан{1480}{1481}>{1474}{1475}>{1448}{1449}>