Прорыв

Предыдущая история: Мгновенья тишины

Жестокая схватка Теззерета с Пией Налаар оказалась лишь прикрытием для чего-то гораздо более коварного. Стражи потеряли бдительность — как и весь Гирапур, — а блюстители Консульства в это время захватили победившие изобретения и вместе с победившими изобретателями доставили в изыскариум Шпиля. C тех пор о победителях никто ничего не слышал. Среди пропавших была и эльфийская эфирная провидица Рашми. Она думала, что ей выпала возможность, которая бывает только раз в жизни, — при поддержке Консульства довести до совершенства свой переносчик материи. Но скоро ей предстояло узнать правду...

— Эфирную горелку, — сказала Рашми. Зажужжав и три раза щелкнув, подбежавший механический автомат-помощник подал инструмент.

— Спасибо, — пальцы Рашми пробежали по маленьким металлическим коготкам автомата. — Это все.

Дважды пискнув, автомат устремился обратно в угол идеально чистого изыскариума Шпиля. Взгляд Рашми сам по себе проследовал за ним, но на нее никто не смотрел испытующе, не делал наводящих на размышления комментариев и просто не стоял, одним присутствием вселяя спокойствие.

Рашми вздохнула. Ей очень не хватало Митула, ее ведалкена-помощника. Если бы только он увидел сейчас ее переносчик! Он бы поразился колоссальному арочному проходу, размеры которого на порядки превышали их первый образец — кольцо. Он быстро-быстро заморгал бы глазами — левым и правым поочередно, — изучая съемное модульное энергетическое ядро. Конечно, он бы расстроился из-за того, что пропустил столько экспериментов, но его печаль прошла бы, как солнце проходит по облаку, и он схватился бы за перо, яростно черкая что-то в своем блокноте. Митул никогда не позволял эмоциям вмешиваться в работу. Рашми еще предстояло овладеть этим искусством.

Даже приваривая последнюю деталь эфирного модулятора на место, она продолжала грустить. Вспомнив Митула, Рашми окончательно уверилась, что настроение у нее поднимется, только если ее друг и коллега вдруг войдет в дверь изыскариума. Но это казалось все менее и менее вероятным. С тех пор, как она попросила отыскать Митула, прошло уже четыре недели, и она напоминала об этом сотрудникам Консульства каждый раз, когда ей выпадала такая возможность. Но их ответ был всегда одним: «Работай над изобретением, а мы займемся всем остальным».

И по большей части так и получалось. С самого первого появления Рашми в изыскариуме все рабочие моменты были учтены и продуманы. Ей выделили отряд автоматов-помощников, а консульские, работавшие на ее покровителя Теззерета, выполняли все ее желания. Ей доставляли горячие блюда, от которых исходили аппетитные ароматы фенхеля, тмина и куркумы, и чистую одежду, благоухающую лилиями. По ее желанию меняли температуру, влажность и эфирное давление в помещениях. Вдоль дальней стены мастерской стояли изящные золотые шкафчики, и их содержимое каждый день восполнялось, проходя тщательный контроль качества. Каждое утро перед ней раскладывали новые сверкающие инструменты — Рашми была первой, кто их касался. Это было больше, чем она могла просить. И все же...

Оглядевшись вокруг, Рашми задалась вопросом: страдает ли от одиночества и отстраненности кто-то еще из изобретателей? Она бы спросила, если бы могла, но в рабочие часы разговоры не разрешались. Теззерет требовал атмосферы чистой и сосредоточенной продуктивности. Он часто напоминал им: «Я не потерплю пустой болтовни. Тем из вас, кто предпочитает бессмысленные разговоры изобретениям, лучше покинуть мой изыскариум и присоединиться к безмозглым массам на улицах».

Допускались только дискуссии, предшествующие изобретениям. Но они прекратились после первой проверки, которую устроил Теззерет. Вид пустого рабочего места аэромастера Саны развеял слабый дух товарищества, начавший формироваться между победителями ярмарки. Эта возможность стала для каждого из них счастливым билетом, но лишь у одного изобретателя мечтам было суждено сбыться.

Рашми закончила сварку и закрыла панель арочного прохода. Вытерев руки об юбку, она отошла назад и пристально осмотрела переносчик — как это сделал бы Теззерет. Она не собиралась становиться следующей, чье рабочее место опустеет, а имя будет забыто. Целостность структуры была достаточной, все опоры — на месте, а каждый из эфирных трубопроводов — надежно укреплен. Она взглянула на часы на столе. Он может появиться в любой момент. Она сказала себе, что готова.

«Я заслуживаю быть здесь». Она хотела в это верить.

Дверь изыскариума распахнулась, и у Рашми перехватило дыхание.

В сопровождении своей свиты из работников Консульства в разукрашенных мантиях вошел Теззерет.

Его появление произвело тот же эффект, что луч фонаря — на стаю кормящихся гремлинов. Все в изыскариуме мгновенно замерли. Каждый из изобретателей обратил свой взор на человека с металлической рукой.

«Я заслуживаю быть здесь».

— Прогресс, — звук шагов Теззерета по сверкающему полу гулко раздавался в стенах изыскариума. — Покажите мне прогресс.

Он подошел к гному, чье имя — Бавин — Рашми узнала совсем недавно. Этот творец по металлу славился своими внушительных размеров автоматами, умело работающими на стройке и воспринимающими невербальные команды. Со своей громадной конструкцией он занял четвертое место в общем зачете ярмарки.

— Ну что, — наклонился к нему Теззерет, — мне весь день тебя ждать?

— Кхм, да, — указал Бавин жестом на свое изобретение. — С прошлого раза я сделал большой прогресс. Я улучшил работу съемного гаечного ключа. Теперь он выдерживает нагрузку более чем в...

— Улучшил? — от тона голоса Теззерета у Рашми все сжалось внутри. — Меня не интересует, что ты улучшил. Меня интересует, что нового ты сделал.

— Эм-м... — Бавин переминался с ноги на ногу. — Я поставил новые шарниры. Вы требовали повысить максимальную нагрузку, и значит, надо было убедиться, что подшипники не сломаются при...

Он замолчал, открыв рот и выпученными глазами глядя на свое творение.

Теззерет взялся когтем за громадную клешню на конце левой руки автомата и стал выгибать эту руку назад, выворачивая сустав. Металл сминался, как бумага, и скрежетал и стонал, как раненое животное. Рашми впервые видела, как кто-то делал нечто подобное с металлом безо всяких инструментов. Коготь Теззерета блестел в падающем через окна свете, и по спине Рашми пробежал холодок.

Теззерет шагнул назад и наклонил голову, словно любуясь произведением искусства.

— Подшипники сломались. Ты сказал, что улучшил их, чтобы они не ломались.

Бавин побледнел:

— Да, Теззерет, но при нормальных условиях рабо...

— Ты провалился. Убирайся вон.

Другие изобретатели разом ахнули.

— Но, Верховный консул, прошу вас, я...

— Убирайся. Вон, — Теззерет указал на дверь своим длинным металлическим пальцем. — Вышвырнуть его.

Трое консульских двинулись вперед в едином порыве, словно подключенные друг к другу автоматы.

— Постойте! — крикнул, вырываясь из их хватки, Бавин. — Мое изобретение! Как же мое изобретение?

— Этот хлам — не твой, — пнул конструкцию Теззерет. — Все сделанное в этом изыскариуме принадлежит Консульству.

— Нет! — Бавин попытался схватиться за дверной косяк, но один из консульских вывернул ему руку за спину.

— Пожалуйста, — вновь прокричал гном. — Это все, что у меня есть. Пожалуйста, позвольте забрать его!

Наконец гнома выволокли в коридор, и душераздирающие мольбы растворились в плотном, пахнущем смазкой воздухе.

Рашми коснулась громадной металлической рамы своего переносчика. Она сжала ее так, что побелели костяшки, — словно эта хватка могла спасти ее от разлучения с изобретением.

— Жалкое зрелище, — пробормотал Теззерет и продолжил, повысив голос. — Прогресс! Разве я так многого прошу? Вы же, в конце концов, изобретатели!

Он шагал по центральному проходу изыскариума, и изобретатели отводили глаза, словно мухи разлетаются от конского хвоста.

— Хотите сказать, что вот это — лучшее, на что способен ваш мир? У меня тут победители грандиозной Ярмарки Изобретателей, и что я получаю? Горы бесполезного хлама!

Теззерет подошел к рабочему месту Рашми.

— Вы вроде как должны быть гениями, но пока что я вижу только зал, полный идиотов, — его широко раскрытые и налитые кровью глаза смотрели прямо на Рашми. — Покажите мне прогресс, или проваливайте!

Рашми смотрела на нависшего над ней покровителя, потеряв способность двигаться и даже дышать. Наконец, ей удалось собраться с мыслями настолько, чтобы тихо прошептать самой себе: «Я заслуживаю быть здесь». Она сделала вдох. Она была готова к этому, готова к его темпераменту — он был ей хорошо знаком, и она знала, что делать. Она должна была сосредоточиться на изобретении: пусть ее работа говорит сама за себя. Сделав над собой усилие, она отвернулась от Теззерета. «Есть только ты и я, — она в последний раз сжала арку переносчика. — Покажем ему, на что способны».

Рашми прочистила горло:

— Я закончила увеличение масштаба. Это новая рама: по ее размеру вы видите, что она способна будет переместить предмет размеров мехагиганта — как вы и требовали. Металл трижды усилен, чтобы выдержать создающийся при нелинейной транспортировке твердой материи напор. Структурная эфирная матрица расширена соответственно повышенным объемам переносимого груза. Предварительные испытания прошли весьма успешно.

Закончив, она вдохнула и задержала дыхание.

— Да, кое-какой прогресс есть, — Теззерет говорил резко, но без ярости. Рашми позволила себе выдохнуть. Но чувство безопасности оказалось ложным: гнев Теззерета вернулся так же быстро, как до этого пропал. — Но кое-какого прогресса недостаточно! Что вы тут целыми днями делаете? Только время мое тратите! Где модульное ядро?

Рашми приготовилась. Она знала, что ответ Теззерету не понравится:

— Я начала работать над ним, но...

— Начала? Начала?! К этому дню оно должно было быть готово!

— Но у меня не было времени, — парировала Рашми. Я все эти недели занималась увеличением конструкции, а для модульного ядра нужно...

— Отговорки, — махнул Теззерет своей живой рукой. — И не очень хорошие. Из каждой моей простой просьбы ты делаешь какую-то грандиозную историю. Но я — твой покровитель. А ты — победительница Ярмарки Изобретателей. ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА! От тебя я требую большего, чем от других. И это честно! Уверен, что остальные согласятся.

Никто не произнес ни слова.

— Мне нужно, чтобы ты закончила модульное ядро. Это — твоя главная задача. Ты поняла?

— Да, — выдавила из себя Рашми. — Мне нужно решить еще несколько проблем, но я должна уложиться в отведенные вами сроки.

— Значит, ты считаешь, что соответствие минимальным требованиям — это повод для гордости?

— Я не... Нет. Я постараюсь закончить раньше срока. Надо только справиться с отдачей, возникающей при откреплении внешней фокусной точки от главного переносчика.

— Отдачей? — вскинул брови Теззерет. — А я было подумал, что ты — действительно способный инженер. Твой разум столь недоразвит, что практически бесполезен.

Он провел металлическим пальцем по филиграни переносчика, и от этого звука у Рашми заболели зубы.

— Ты работаешь над нелинейной переноской, но все это время думала в парадигме линейных законов. Поразмысли над этим. Что происходит с силой нагрузки в многомерном пространстве?

Эта научная загадка оказалась настолько любопытной, что Рашми уже не смогла бы прекратить размышлять над ней, даже если бы захотела. Сначала она не понимала, к чему он клонит, но потом ее вдруг озарило, и она невольно ахнула.

— И вот до нее, наконец, доходит, — подчеркнуто медлительно возвестил Теззерет.

Рашми даже не заметила издевки. Она полностью погрузилась в мысли, понимая, что уже на грани прорыва.

— Если добавить в эфирную схему ослабитель потока, то внешняя фокусная точка сможет передавать сигнал прерывателю и целевой точке, не перегружая энергетический конденсатор, и...

— И это сработает, — закончил за нее Теззерет. — Само собой, сработает.

В голове у Рашми стремительно бежали цифры.

— Понадобится больше эфира. Для многомерного пространства — как минимум вдвое больше.

— Хорошо, — Теззерет повернулся к своим консульским работникам, не глядя ни на кого конкретно. — Увеличить поступление эфира в изыскариум в три раза.

— Будет сделано, Верховный консул, — кивнул ближайший работник.

— Кхм! — прочистила горло вторая сотрудница и сделала шаг вперед. — Я должна заметить, что для такого увеличения придется перенаправить значительную часть эфира, в настоящее время выделенного другим зонам. Это может вызвать сложности, если...

— Я не вижу никаких сложностей, — отрезал Теззерет.

— Просто дело в том, что...

— Я не желаю слышать ОТГВОРОК! — вены на висках у Теззерета вздулись. Он глубоко вдохнул, выдохнул и понизил голос. — Послушай меня. Сейчас нет работы важнее, чем та, которой мы занимаемся здесь, в изыскариуме. Это — главный приоритет Консульства. Ты поняла?

Работница расправила одежду.

— Конечно, Верховный консул, но...

— Прочь, — махнул в сторону двери Теззерет.

— Прочь? — непонимающе сделала шаг назад работница.

— Да. Ты можешь быть свободна.

Она пораженно стояла, не двигаясь с места.

— В твоих услугах больше нет нужды.

Она все еще не двигалась.

— Выведите ее, — подал знак Теззерет, и консульские тут же подчинились, подхватив женщину за руки и вытащив прочь. — И увеличьте поступление эфира.

— Да, Верховный консул.

Рашми еще пораженно стояла с раскрытым ртом, когда Теззерет развернулся к ней.

— Если этим зонам нужен эфир, я могла бы...

— Нет! — Теззерет с силой опустил руку на металл переносчика. — Вот единственное, что сейчас важно. У тебя будет достаточно эфира, чтобы работать с повышенной скоростью. Когда я вернусь для новой проверки прогресса, ты перенесешь этот хлам, — он указал на исполинский автомат Бавина, — через изыскариум.

Рашми сглотнула и попыталась кивнуть.

— А если не получится, то я тебя уничтожу.

С этими словами Теззерет направился к двери. Подошвы его башмаков стучали по натертому до блеска полу. Оставшиеся консульские работники последовали за ним.

Рашми вдруг почувствовала себя полностью выжатой. Слово «уничтожу» звенело у нее в голове. За спиной она услышала шепот, и со всех сторон на нее бросали испуганные взгляды. Она подошла к своему письменному столу и упала в кресло. Неужели так и должно было быть? На столе, у самой стены, стояло ее самое первое кольцо-переносчик. Она пробежала пальцами по филиграни.

Когда она ставила кольцо на столе, то думала, что оно станет источником вдохновения для ее работы. Она была такой гордой тогда, такой исполненной надежд. Словно все ее мечты уже сбылись. А теперь? Рашми выдохнула, долго и медленно. Она хотела изменить мир, и ее желание не изменилось. У нее еще оставался шанс. Важно было не потратить его зря.

Четыре недели спустя

Для своего покровителя Рашми вряд ли могла найти теплые слова, но в одном можно было отдать ему должное: он вынудил ее работать так, как она не работала никогда раньше.

За последние несколько недель она часто задумывалась, где была бы она, — и ее переносчик, — если бы не давление, которым так умело пользовался Теззерет. Если бы она не поменяла расписание так, чтобы работать три ночи из четырех. Если бы не перешла с привычной еды на энергетические батончики, которые приносил автомат, так что ей оставалось только прожевать кушанье. Если бы не стала принимать душ лишь тогда, когда начинала смердеть хуже бандара. Тогда, конечно, она не готовилась бы сейчас вставить в свой шедевр последнюю деталь.

Рашми висела в обвязке у вершины арки переносчика с эфирной горелкой в одной руке и сенсорным модулем в другой. Тишину в изыскариуме нарушало лишь шипение раскаленного эфира. Через день после последнего появления Теззерета всех остальных изобретателей вывели из изыскариума. «Их переводят в новое место», — сказал один из консульских, но Рашми не поверила.

Ей бы хотелось сказать, что она по ним скучает, но на самом деле она даже не замечала их отсутствия. Тишина и одиночество были такими же, как и раньше. Единственный, кого ей не хватало, это Митул.

Сварной шов описал полный круг вокруг модуля, его края сомкнулись, и Рашми щелкнула переключателем, остановив поток эфира. Раскаленный металл потихоньку остывал, а изобретательница откинулась назад в своей обвязке, оценивая работу. Вот и все. Она закончила.

Это казалось невозможным — но было правдой.

«Готово, — она произнесла это слово шепотом, но шепот заполнил весь изыскариум. Кровь вдруг хлынула к ее щекам, а в груди защемило от волнения. — Готово!»

Она запрокинула голову и широко развела руки, качаясь в обвязке. Упругий трос подпрыгивал, и Рашми весело хохотала, раскачиваясь в тени своего творения.

Наконец изобретательница испустила торжествующий клич. Ее шедевр был прекрасен. Она так спешила закончить его, что ни разу не останавливалась, чтобы вот так вот взглянуть не него целиком. Изгибы металла, блеск филиграни, укрывающей синие эфирные трубки, исполинские размеры... Ее переносчик был невероятным, был ошеломляющим, был для нее всем.

Луч солнца заиграл на идеально прямой последней линии сварки, и Рашми позволила себе улыбнуться. Уголки губ поползли вверх, и изобретательница поняла, как долго они этого не делали. Но сейчас пришло время улыбаться. Пришло время дышать. Пришло время... и вдруг все мышцы в ее теле напряглись. Солнце! Пришло утро. Утро заключительной проверки. Теззерет, должно быть, уже идет.

Нетерпеливыми руками Рашми расстегнула пряжку и понеслась на тросе вниз. Ее ноги готовы были броситься бежать, еще до того как коснулись пола.

— Эфирный захват! — выкрикнула она. Услышав команду, автомат-помощник вскочил и понесся к полкам. Переносчик был закончен, но он не был готов к демонстрации. Ей нужно было установить точку, куда совершался бы перенос. В своих испытаниях она переносила небольшие предметы — пинцеты и гаечные ключи — в коробку на столе, но если отправить туда автомат Бавина, то не останется ни коробки, ни самого стола, а автомат, пожалуй, разобьет окно в стене и вывалится наружу. Это будет катастрофа, а катастрофа Рашми точно была не нужна.

Механический помощник уже семенил к ней, протягивая эфирный захват. Не снимая обвязки, она схватила инструмент, присела на колени у модульного ядра и начала возиться в переплетениях эфирной сети.

Базовый принцип перемещения материи был таким же, что и в ее первом переносчике: точкой входа была громадная арка — как раньше кольцо, — а целевую точку необходимо было установить в трехмерном пространстве. Однако арка отличалась от кольца тем, что для прокладывания пути переноса между входной и целевой точкой полагалась на ауры множества других фантомных измерений. Так процесс проходил быстрее, а объекты для переноса могли быть на порядки больше.

Вытянув пальцы, Рашми коснулась многомерной эфирной проекции в модульном ядре, нащупывая матрицу — точную проекцию эфирных узоров Великого Канала. Она сразу же почувствовала ту часть потока, что окружала ее здесь, в изыскариуме. Все остальное казалось размытым, расфокусированным. Впрочем, сейчас это было нормально. Ей нужно было лишь ввести в ядро целевую точку на дальнем конце изыскариума. И сделать это надо было поскорее.

«Давай же, давай», — Рашми прощупывала окружающее пространство в поисках необходимой эфирной зацепки. Ей приходилось работать и с физическими ощущениями прикосновений, и с тонким восприятием Потока. Когда она закрывала глаза, то могла видеть внутренним зрением. Тогда изобретательница глядела на изыскариум, словно на этюд в тускло-синих тонах. Управляя проекцией, она сужала ее, фокусируясь на нужной точке, пока не... Да! Когда ее пальцы нащупали зацепку, ей показалось, что она сама перенеслась в выбранное место. На какую-то долю секунду она будто бы стояла на другом конце изыскариума.

«А теперь мы тебя проведем...» Направляя бесплотную проекцию, она вела ее через матрицу фантомных измерений модульного ядра, притягивая к якорю, обозначающему точку входа. Когда она соединит целевую и начальную точки, переносчик сможет перенести через изыскариум автомат Бавина. Хотя, на самом деле, ее аппарат ничего не переносил. Он просто совмещал две точки в пространстве, чтобы некоторое время они сосуществовали в одной. Перспективы открывались невероятные!

На полпути через эфирную матрицу проекция целевой точки за что-то зацепилась. Рашми чуть не потеряла хватку. «Нет, нет, только не сейчас...» Она повернула проекцию, стараясь подтолкнуть ее легкими потягиваниями. Та застряла в одном из фантомных измерений. «У нас на это нет времени». Изобретательница потянула сильнее, потом еще сильнее, и... ее рука соскользнула. Вдруг все пошло не так. Ее охватило невыносимое головокружение, и она попыталась отдернуть руку, но то, что поймало ее, было слишком сильным.

Рашми показалось, что она нырнула в бассейн с ледяной водой.

Она закричала бы, будь у нее голос... найди она то место в теле, откуда голос должен выходить. Но сейчас у не было ни губ, ни легких, ни какой-то еще части тела. Были только бесчисленные измерения. Вот только они уже не были фантомными, не были лишь переменными в уравнении. Они были реальными. И их было так много...

Рашми почувствовала себя крохотной — но одновременно обладающей бескрайней сущностью.

Должно быть, она замерла на какое-то время, пораженная и ошеломленная, но надолго ли — она не знала. Здесь не было времени.

А потом она начала двигаться. Или, может быть, сдвигался окружающий ее мир. Рашми не чувствовала движения, но перемены обстановки были налицо. Она смотрела на городской пейзаж, не узнавая ни одного здания. Цвета, формы, архитектура — все было таким любопытным... А потом был лес — или, может быть, джунгли, — где лианы и растения с широкими листьями словно боролись друг с другом за место под солнцем. Она смотрела на громадный камень, ограненный, как бриллиант: он парил в воздухе, словно законы гравитации на него не действовали. Потом был простор неба, где были одни лишь темно-фиолетовые облака. Горный хребет, покрытый снегом, а через снег тут и там пробивались желтые цветы. Образы — или, скорее, впечатления, — начали мелькать все быстрее. Один сливался с другим: тихие деревушки, бескрайние пустыни, шумные рынки, полные незнакомых людей и товаров, пасть чудовища, полное звезд небо. Больше, чем она могла сосчитать, и больше, чем знала когда-либо.

Рашми охватил взрыв чувств: это место, все эти места... она всегда знала о их существовании. Все те годы, что она экспериментировала с переносом материи, она чувствовала их — где-то рядом, на грани достижимого. Она верила, хоть у нее не было ни одного доказательства своим теориям. А теперь доказательства были. Что-то проснулось внутри нее... что-то, что заставило ее чувствовать себя одновременно и более живой, и более хрупкой, чем когда-либо. Ей показалось, что она плачет — хотя ей было неоткуда проливать слезы.

Она могла оставаться в этом чудесном месте — во всех этих захватывающих дух местах — вечно.

Откуда-то донесся звук. Он повторился. Снова и снова. Это был ритм. Каждый удар эхом отражался в ядре ее сущности. Удары становились все четче — и одновременно резче. Злее. Болезненнее. Они были абсолютно чужеродными для этого места. Ритм подталкивал ее, требовал, чтобы у нее были уши услышать его, спина, по которой мог бы пробежать холодок, и волосы, чтобы подняться дыбом. Каждый удар все дальше вытаскивал ее из этого места, и все ближе к телу, которое она уже почти забыла. Все дальше...

А потом она вновь оказалась Рашми, эльфийкой, на коленях стоящей на полу изыскариума, и слезы текли по ее щекам, а руки были погружены в эфирную сеть модульного ядра. Она поняла, что это был за звук. Это был стук шагов. Отрывистый и злой. Теззерет. Кровь отхлынула от щек Рашми. Он идет.

Быстрым движением изобретательница выдернула руки из ядра — и отпрянула, услышав громкий треск. Эфирный предохранитель в ядре вспыхнул. Она успела заслонить глаза, и в лицо ей плеснуло эфиром.

— Это последнее, что я хотел увидеть этим утром, — Теззерет остановился, возвышаясь над Рашми, а по бокам стояли работники консульства. — Моя изобретательница, которая беспомощно валяется на полу вся в эфире.

— Верховный консул! — Рашми не могла скрыть восхищения от того, что только что видела. У меня прорыв!

Эльфийка с трудом поднялась на ноги, а изо рта у нее полились бессвязные, отрывочные слова:

— Я видела их там... в фантомных измерениях. Существуют иные миры. Здания. Они не были... я ни разу не видела таких растений! Они не отсюда. Там есть нечто большее. Я уже их чувствовала. И Митул тоже. Митул! Нам надо привести его сюда. Он поймет. У него были теории. Гениальные теории. Возможности... дело уже не только в переносе материи — мы сможем гораздо больше узнать о... о... реальности.

Откуда-то из чрева стоящего перед ней человека донесся рокот, низкий и раскатистый. Мягкий поначалу, он превратился в нечто зловещее, пробирающее Рашми до костей. «Теззерет смеется», — вдруг поняла она. Смеется над ней. Но почему?

— Чудесное зрелище! Недоразвитый разум сталкивается с вещами, которых ему никогда не осознать, — Теззерет весело покачал головой, но вдруг все его поведение изменилось, а глаза сузились. — Переносчик закончен?

— Да, — непонимающе выдавила из себя Рашми.

— Хорошо. Наконец-то ты хоть что-то сделала как надо.

— Но... ведь дело уже не только в переносчике. Неужели вы не понимаете...

— Неужели ты не понимаешь? — Теззерет наклонился к ней. — Нет, конечно, не понимаешь. Да и как ты можешь понять? Твое видение так раздражающе ограничено.

Теззерет подал знак работникам:

— Тащите этот хлам сюда. Посмотрим, что у нас получится.

— Да, господин, — консульские поспешили к рабочему месту Бавина.

— Постойте! — Рашми не могла поверить своим глазам. — Это слишком опасно! Мы же не осознаем, что на самом деле творим с фантомными...

— Ты свободна, — махнул Теззерет своей живой рукой.

— Что? — встревоженно вздрогнула Рашми.

— Ты выполнила задачу, — Теззерет провел по филиграни переносчика своим железным когтем. — Это чудесное создание теперь мое. А следовательно, ты мне больше не нужна.

Инстинкты Рашми забили тревогу. Нельзя было позволять этому человеку завладеть переносчиком. В его глазах было что-то такое, что раздуло в изобретательнице тлеющие угли ее беспокойства. Она должна была защитить то, что сделала... и защитить то, что видела, — все те места, всю ту жизнь...

— Автомат, Верховный консул, — работники закатили исполинский автомат Бавина на его место под аркой.

— Хорошо. А теперь вышвырните эльфийку.

— Да, господин, — обступили Рашми консульские.

— Постойте! — сердце Рашми бешено стучалось. Она должна была что-то сделать. — Он еще не готов!

Свой план она придумывала прямо в ходе разговора. Если задержать их, то она сможет разорвать связь ядра с фантомными измерениями, и тогда Теззерет не сможет им навредить.

— Эфирный предохранитель полетел, — продемонстрировала она свои испачканные в эфире руки. — За миг до того, как вы вошли.

Теззерет выпрямил спину.

— Ты сказала, что все закончено.

— Было закончено. Да и сейчас надо только заменить предохранитель.

— Ты солгала мне.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Никто не смеет мне лгать.

Каждый удар сердца Рашми отзывался паникой, но она стояла на своем.

— Я не лгала. Переносчик закончен. Осталась лишь небольшая настройка.

— Мне кажется, ты не понимаешь, — левая щека Теззерета слегка дернулась. — Никто не смеет мне лгать, потому что я забираю жизни тех, кто это делает.

У Рашми вдруг перехватило дыхание. Ей показалось, будто ее сжимают эфирные тиски.

— Я был с тобой более чем терпеливым. Но мое терпение кончилось. А это значит, что и твоя жизнь подходит к концу.

Рашми попятилась к арке, подсчитывая в уме, сколько времени понадобится на извлечение проекции Потока из модульного ядра, но прежде чем она успела что-то сделать, Теззерет поднял палец, и двое консульских работников крепко схватили ее за плечи. Теззерет шагнул вперед, пристально глядя на Рашми:

— Почини все. Немедленно. Если сделаешь, я подумаю над тем, чтобы позволить тебе прожить еще немного.

Слова испугали ее, но в то же время усилили ее решимость. Теперь ей стало предельно ясно, что представлял из себя Теззерет. Какой же она была дурой! Все это время все признаки были налицо. Она видела, как он обращается с остальными, и как обращается с ней самой. Но пыталась убедить себя, что в этом нет ничего такого. Рашми так отчаянно хотела воспользоваться возможностью изменить мир, что не обращала внимания на темперамент покровителя, на его склонность к жестокости. Она говорила себе, что он давит на нее, чтобы она полностью раскрыла свой потенциал. Она говорила себе, что он — хороший покровитель. Но на самом деле он был чудовищем.

И теперь она должна была защитить увиденные места от того чудовища, даже если это будет стоить ей жизни. Рашми глубоко вдохнула. Она не станет чинить для него переносчик, она сломает его окончательно.

— Мне понадобятся инструменты, — дернулась она, чтобы высвободиться из хватки консульских.

— За дурака меня держишь? — Теззерет сплюнул. Рашми застыла на месте. — Я вижу, как работает твой разум. Чую твой замысел в прошибившем тебя поту. Ты хочешь уничтожить его.

Рашми попыталась скрыть свое изумление от его прозорливости.

— Да, ты этого хочешь. Так вперед. Исполни задуманное. Но знай, что после этого я убью тебя, а потом приведу сюда твоего дружка — кажется, его зовут Митул, — и заставлю починить переносчик. Думаю, он для этого достаточно хорошо знаком с твоей работой. А после я убью и его.

— Нет! — Рашми забилась в руках держащих ее работников. Только не Митул! Только не добрый, честный, заботливый Митул. — Ты не посмеешь!

— Ну наконец-то мне удалось тебя пронять, — ухмыльнулся Теззерет. — Что ж, давай убедимся, что твоя мотивация никуда не денется.

Ткнув пальцем, он подозвал к себе двух консульских: — Вы двое, доставьте сюда ведалкена Митула. Сейчас же.

— Да, Верховный консул, — поспешили выполнять приказ работники.

— Нет! — Рашми запаниковала. Ее дыхание стало быстрым и поверхностным. Комната качнулась вправо, потом влево. Если бы не держащие ее работники, изобретательница не устояла бы на ногах.

— Если ты не закончишь до того, как они вернутся с твоим другом, вы умрете оба, — Теззерет кивнул двум удерживающим Рашми. — Отпустите ее.

Блеск отполированного пола. Шарнир автомата. Филигрань переносчика. На негнущихся ногах Рашми брела вперед, и каждый элемент изыскариума представал для нее отдельным, отстраненным. Ее разум отказывался складывать части воедино — думать о картине в целом было бы слишком невыносимо.

— Ну? — навис над ней Теззерет. — Чего ты ждешь.

Но Рашми ничего не ждала. Ее словно парализовало. Она могла думать только о Митуле. Сейчас утро, и он сидит за столом в своем жуке-изыскариуме. Он всегда встает рано. Рашми подумала, над каким гениальным устройством он сейчас работает. Горло сдавило так, что она не могла сглотнуть. Он даже не знает, что скоро к нему ворвутся силы Консульства. Без предупреждений. Без объяснений. Они будут жестокими и шумными. Они поранят его. Это было несправедливо. Митул ни единой душе не причинял вреда. А теперь он будет страдать — из-за нее.

Нет. Не будет. Он не заслужил этого. «Шевелись, — сказала себе Рашми. Ради Митула. Шевелись». Голова у нее шла кругом, но она все же поковыляла к хранилищу запчастей. Должен был быть какой-то способ; что-то, что могло спасти и увиденные ею измерения, и ее лучшего друга. Она заставила разум проанализировать поставленную перед ней Теззеретом проблему как логическую задачу с ограничениями. Но как бы она ни пыталась найти к ней подход, у нее получался один и тот же вывод: кто-то должен пострадать. Ей придется выбирать, кого спасти.

И она выбирает Митула.

«Мне так жаль...» Эти слова предназначались всей жизни в тех местах, что она видела. Может быть, обитатели этих измерений поняли бы ее. Может быть, они сделали бы то же самое для друга.

Держась за дверь хранилища, Рашми копалась в золотых ящиках в поисках нового предохранителя. Она механически выбрала нужный, отнесла к столу, открыла рабочий журнал и записала серийный номер детали. По ее щеке скатилась слеза. Она смахнула ее, но вторая и третья тихо капнули на металлическое кольцо ее первого переносчика, все еще стоящего на своем месте на столе. От вида кольца слезы потекли еще сильнее. «Как мы дошли до этого?» Так не должно было случиться. Ничего из этого не должно было произойти. Если бы тогда, в изыскариуме-жуке, кто-нибудь сказал бы ей, как это закончится... и вдруг во рту у Рашми пересохло, а ладони вспотели. Изыскариум-жук... она решила головоломку.

Ладони изобретательницы уже двигались, отрывая уголок журнала. Она знала, что Теззерет может за ней наблюдать, но не посмела обернуться, чтобы проверить. Если он поймет, что она делает, то, без всякого сомнения, убьет ее на месте. Но если ей удастся провернуть все, не вызывая подозрений, то она, вполне возможно, спасет Митулу жизнь. Этого было достаточно, чтобы рискнуть и поставить все на карту.

Рашми быстро написала неразборчивую записку: «Ты в опасности. Беги. Не дай утащить себя в Шпиль».

Клочок бумаги она скомкала в шарик.

— Что ты делаешь? — окрик Теззерета заставил ее сердце замереть.

— Решаю уравнение, — ее саму удивила и уверенность, и громкость ее голоса.

— Ты сказала, что надо только заменить деталь, — нетерпение Теззерета было очевидным. Его шаги простучали по полу, приближаясь. Щелчком переключателя Рашми включила переносчик. — Ты ничего не говорила об уравнениях. Ты солгала мне? Опять?

— Я должна была убедиться, что предохранитель снова не вылетит, — голос Рашми излучал уверенность. Желание защитить Митула пробудило в ней храбрость. — Нельзя, чтобы испытания провалились. Вы указали на это предельно ясно.

Она знала, что такая дерзость разозлит его, но именно этого и хотела. Отвлечь Теззерета от кольца-переносчика.

— Я начинаю сомневаться, что у тебя работает инстинкт самосохранения, — сказал он, обходя стол Бавина. Рашми слышала, как приближаются его шаги.

Продолжая для правдоподобности что-то писать в журнале, второй рукой изобретательница открыла панель управления переносчика и залезла внутрь. Сохраненных мест в нем было совсем немного, так что найти ту нить эфира, что помнила путь в изыскариум-жук, было легко. Это была цель первого успешного переноса материи. Она никогда не забудет его — и кольцо тоже. Поместив нить на место, она защелкнула панель. «Прошу, окажись там, — про себя попросила она Митула. — Прошу, заметь это».

— Хватит расчетов, — ударил по столу справа металлический кулак Теззерета. — Пришло время для демонстрации.

Его дыхание жгло Рашми шею.

Рука изобретательницы была над кольцом, но если бросить бумажку сейчас, то он увидит. Придется как-то снова отвлечь его. Она сделала вдох, набираясь храбрости.

— Время придет тогда, когда скажу я. Я здесь изобретательница.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА? — голос Теззерета прогремел так, будто шел через усилитель. Она получила то, что хотела. Он был отвлечен. Он резко захлопнул обложку журнала, едва не прищемив ей пальцы. Рашми изобразила испуганный вздох, одновременно бросив бумажку в кольцо. Та пропала.

Схватив изобретательницу за все еще надетую на нее обвязку, Теззерет развернул ее к себе лицом.

— Мне кажется, я ясно выразился. Ты — никто. НИКТО, — слюна, вылетавшая у него изо рта, горячими брызгами попадала к ней на щеки. — Ты здесь ТОЛЬКО потому, что этого хотел я. Ты жива ТОЛЬКО потому, что я это позволил. Ты будешь делать, как я говорю, или я тебя ПРИКОНЧУ!

Он не ждал ответа: за обвязку он протащил ее через изыскариум к переносчику, где под аркой готовый к демонстрации стоял автомат Бавина.

Рашми не сопротивлялась. Больше не было причин тянуть. Она сделала все, что могла: предупредила Митула, дав ему шанс сбежать. Дальше дело касается только ее и этого чудовища.

— Вставляй деталь! — швырнул Рашми на пол Теззерет.

Она шумно приземлилась, ударившись коленями. Из глаз брызнули слезы, но она прогнала их взмахом век. Она не позволит ему видеть себя плачущей. Не ему. Не этому человеку. Не тому, кто сказал ей, что она — никто. Не тому, кто оскорбил ее разум. Нет. Это он — никто. И пусть у него есть могущество и власть — он пользуется ими лишь для того, чтобы скрыть, кто он такой... вернее, кем он не является. У него нет ничего, что действительно важно. Он не способен на научные изыскания — а для нее это было так же естественно, как дышать. Он никогда бы не смог построить переносчик. Именно поэтому он доставил ее сюда. Она была нужна ему. Этот ни на что не годный безумец с манией величия ничего бы без нее не достиг. И она не позволит этому бездарному ничтожеству себя убить.

На необходимые приготовления ушло всего несколько секунд. Она вставила эфирный предохранитель и поменяла нужные настройки в модульном ядре, совместив точку входа и сохраненную целевую точку. А потом она слегка ослабила связь — росно настолько, чтобы выброшенная при переноске энергия срикошетила.

— Все готово, — Рашми встала, проверяя пряжку на обвязке. Пряжка была туго затянута.

— Отойди, — отпихнул ее плечом Теззерет. Управлять переносчиком буду я.

Рашми прикусила язык, чтобы не поблагодарить его за такую предсказуемую надменность — именно на нее она полагалась в своем плане. Она отошла к высоким окнам, чтобы получше рассмотреть установленную здесь систему блоков.

Теззерет гордо постучал металлическим когтем по автомату Бавина, стоявшему под аркой переносчика.

— Время пришло, — он шагнул в сторону и взялся за рычаг на панели управления. — Твой примитивный ум не способен осознать важность этого момента. Моего момента.

Он даже не подозревал, как ошибается.

Теззерет потянул рычаг. Рашми задержала дыхание. Автомат пропал.

Рашми выдохнула. Предохранитель в модульном ядре взорвался, закоротив ядро, и в это же время автомат появился вновь — над металлическим ящиком, который Рашми много раз использовала в качестве целевой точки. Колоссальный шедевр Бавина расплющил коробку, в щепки разнес письменный стол Рашми и разбил громадное стеклянное окно. От резкого перепада давления и порывов эфирного ветра бумаги и инструменты вырвались наружу, в небо над Гирапуром.

— ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА? — облик Теззерета был ужасен. Он рванулся к ней, покрытый эфиром из разорвавшегося предохранителя. Но Рашми была готова. Она пристегнула обвязку к тросу системы блоков. Прежде чем косный разум Теззерета успел понять, что происходит, изобретательница подбежала к зияющей дыре и прыгнула в завихрения эфира.

Все, что случилось потом, стало инстинктивными действиями. Она камнем летела вниз, и ветер врывался в раскрытый рот, не давая дышать и обжигая легкие. Рашми закрыла рот. Улица внизу стремительно приближалась, но слезы текли из глаз и замерзали на лице. Рашми закрыла глаза. Упругий трос натянулся, и она почувствовала, как ее тянет вверх. Она подлетела вверх, потом снова полетела вниз. И еще раз. И еще. Когда, наконец, подскоки и падения прекратились, она открыла глаза. Рашми висела прямо над крышей консульского болида. Она потянулась к пряжке и трясущимися непослушными пальцами отстегнула обвязку.

Ноги не успели сориентироваться, так что на блестящую металлическую крышу она свалилась плашмя. «Вставай!» Она сползла-скатилась с машины, плечом ударившись о мостовую.

Вокруг царил настоящий хаос. Кричали прохожие. Летели искры. Жужжали топтеры. И где-то высоко наверху рвал и метал Теззерет. Рашми поднялась на ноги и побежала. Она не знала, куда, но знала, что надо уходить. Бежать отсюда. Так далеко, как это только возможно. Подальше от него.

Ноги болели, легкие пылали, но она не останавливалась. Ни за что на свете.

Вдруг из мостовой перед ней выросла стена металла. Она увернулась, свернула влево. Еще стена. На этот раз она в нее врезалась, но все же смогла изменить направление и побежать — прямо в третью стену. Она развернулась. Она была окружена. «НЕТ! — ударила она кулаком по металлу. Нет!» Она не позволит ему победить.

Чьи-то руки схватили ее за плечи, развернули. Рашми подняла кулаки, готовая к драке. Готовая убивать, если придется.

— Все в порядке, Рашми. Это я. Ты в безопасности.

Рашми моргнула. Это не имело никакого смысла. Как? Откуда?

— Сахили?

— Мы в моем автомате. Он везет нас туда, где никто не сможет нас найти.

Рашми чувствовала под ногами движение; она стояла уже не на улице, а на металлическом полу.

— Все кончилось, Рашми. Ты в безопасности. Ты в безопасности, — Сахили повторяла эти слова, пока дыхание Рашми не успокоилось настолько, что она снова смогла говорить.

— Митул? — выдавила она имя друга.

— И он в безопасности, — ответила Сахили.

Рашми повалилась Сахили на руки — напряжение наконец отпустило ее.

— Твой побег был обставлен весьма зрелищно.

Рашми подняла глаза и увидела странную женщину, одетую в черное.

— Это было просто потрясающе, — сказала Сахили.

— Хотя лично я немного разочарована, — добавила женщина в черном. — Мне обещали, что я смогу поразвлечься с Теззеретом.

При звуках этого имени Рашми вздрогнула и напряглась.

— Сахили! — схватила она подругу за руки. — У него переносчик... только это не только переносчик. Ты была права. Я не понимала, чем в итоге окажется мое творение. А он, я думаю, понимал. Должно быть, он знал, как...

Рашми вдруг отступила и посмотрела на Сахили:

— Ты знала.

Она сделала еще шаг назад, чувствуя, как голова идет кругом. В ее голове кусочки сложились в картину, на которую она не осмеливалась взглянуть.

Она отвела взгляд от подруги и посмотрела на окружавший их металл. Изучила его удивительный разноцветный блеск. Потом ее взор перешел на женщину в черном. Рашми взглянула на ее струящуюся черную юбку — она никогда не видела такой ткани — и на узоры на коже, тусклые, но складывающиеся в неизвестный Сахили язык.

Ее сердце забилось быстрее, и она вновь посмотрела на Сахили — но на этот раз посмотрела по-настоящему, заглянув глубоко в эфир. То чувство, что она испытала при этом, Рашми сразу узнала. Такое же возникало у нее, когда он был рядом. Вдруг Рашми ощутила себя очень одинокой, очень маленькой, очень напуганной.

— Сахили. Ты знала.

Сахили не сказала ни слова.

Автомат дернулся и остановился.

— Наконец-то, — женщина в черном встала. — Здесь так же уютно, как на собраниях нашего Бифштекса.

Она посмотрела на Сахили.

— Ну что, ты меня собираешься выпустить?

Простым жестом Сахили велела расступиться монолитному металлу, и женщина в черном вышла из чрева автомата в какой-то темный склад.

Кашлянув, Сахили повернулась к Рашми:

— Они все ждут нас.

— Кто? — голос Рашми гулко отразился в тишине, прозвучав так же неуверенно, как неуверенно чувствовала она себя сама. — Что происходит, Сахили? — Где мы?

— Добро пожаловать в движение отступников, дорогая. Мне многое нужно рассказать тебе.

Сюжет выпуска «Эфирный Бунт»
Сюжет выпуска «Каладеш»
Описание planeswalker-а: Теззерет
Описание planeswalker-а: Лилиана Весс
Описание planeswalker-а: Сахили Рей
Описание мира: Каладеш