Первая отступница

Предыдущая история: Факел непокорности

Чандра Налаар впервые покинула свой родной мир Каладеш, когда зажглась ее искра Planeswalker-а. Спасаясь от верной гибели от руки лейтенанта Бараля, она оказалась в монастыре огненных монахов Регаты. Теперь, вернувшись на Каладеш, она пыталась спасти таинственного отступника от ареста — и встретилась с той, кого она долгие годы считала погибшей. Со своей матерью Пией.

— Я сегодня убил твою дочку, Пия, — тихий голос пробился через тяжелую завесу сна и мучительную головную боль.

Она заставила себя открыть глаза, но увидела только темноту. Ее собственный голос не слушался ее, но она смогла прохрипеть пересохшим горлом:

— Что?

— Твою маленькую девочку, — его слова падали медленно, странно обрываясь на конце. Дыхание было тяжелым, словно кузнечные меха. — Она была едва ли длиннее моего клинка.

В его голосе слышалось веселье, и Пия через разделяющую их дверь чувствовала, как он трясется от смеха.

Тьма постепенно уступала место размытым пятнам, потом мазкам света. Онемевшими руками она нащупала холодную изогнутую поверхность филигранных стен. Попытка встать на ноги оказалась преждевременной.

— И конечно, во время всего этого... веселья я не забыл о тебе. Вот, я принес тебе подарок.

КЛАНГ. Что-то металлическое упало на пол где-то перед ней.

— Получай. На память о представлении, которое ты пропустила, — сказал голос.

Она неуверенно потянула руку к предмету. Он был плоским, полностью оплавленным с одной стороны и гравированным с другой. Легким. Холодным и лишь немного теплеющим от ее прикосновений. Линии гравировки с уцелевшей стороны были глубокими и точными. Титановый сплав, который отступники использовали в двигателях воздушных кораблей и ценили за прочность и жароустойчивость. Хотя жароустойчивость на спасла пострадавшую сторону этого предмета от превращения в выгоревший шлак.

— Узнаешь? — жадно спросил голос.

Ее глаза привыкали к свету, и она смогла различить часть символов, а остальные нащупала пальцами. Вихрь под остроконечным шпилем. Пия знала этот символ. Она помнила, как они с Кираном придумали его, когда покидали Гирапур, так, словно это было вчера. Прохудившийся шпиль — символ отступников, символ того Гирапура, куда они могли бы вернуться. Но что это была за железяка? Пальцы женщины двигались по поверхности, изучая гравировку. И остановились.

Под символом были буквы «К.Н.», написанные неаккуратной, но твердой рукой мастера, разлученного со своими инструментами. Теперь она точно знала, что это такое. Деталь последней работы Кирана Налаара.

Выпускного рассеивателя Чандры.

Сердце сжалось у нее в груди, и ей стало жарко от нахлынувшей крови. Деталь выпала из ослабевших рук.

— Гляди-ка! — засмеялся голос из-за двери. — Конечно же, узнаешь!

— Такие вещи я обычно не запоминаю, — продолжил голос. — Но я запомнил ее взгляд. Он метался по толпе, и девчонка не могла взглянуть мне в глаза. Трусливая. Непокорная.

Чувства женщины почти полностью вернулись к ней. Тусклый свет исходил от эфирных труб под потолком голой камеры с дверью с решетчатым окошком. Женщина была в тюрьме Консульства. Она оказалась здесь, когда солдаты устроили на ее семью засаду в деревне вдалеке от Гирапура. Это была не та реальность, в которой она хотела проснуться. «Пусть это уйдет. Пусть это окажется сном». И этот голос... такой знакомый голос...

— И тогда я понял, — продолжил голос с искренним энтузиазмом, — что она что-то высматривает. Или, может быть, кого-то?

О, да. Она знала этот голос. Голос человека, который охотился на ее семью. Капитана Бараля.

— Она искала тебя, Пия.

Воздух вырвался из ее груди с яростным воем, но она не знала, на кого направлена эта ярость. Протянув руки через решетку, она пыталась схватить Бараля, но он стоял слишком далеко, чтобы она могла его достать. Врезавшись в стенку камеры, она заколотила по ней кулаками. Бараль глядел на нее с непроницаемым выражением лица за своей маской.

— Разве я заслужил такую злобу, — спросил он. — Разве это не тебя не было там, чтобы спасти ее? Чтобы утешить ее в последние минуты?

«Это правда. Почему меня там не было?» — захотелось ей спросить себя.

Он ушел, не сказав больше ни слова, как делал это всегда.

Когда стихли его шаги, женщина вдруг почувствовала себя очень, очень одинокой. Ее Киран и ее Чандра... нити их жизней, когда-то так тесно переплетенные вместе, оказались навеки оторваны от нее. Их мир, такой большой и полный жизни, съежился до размеров этой камеры.

Бараль вернулся и на следующий день, и через день. Так прошла целая неделя.

— Она искала тебя, Пия.

Эти слова стали для нее просто звуками — она узнавала их, но заставила себя не воспринимать их смысл. Через неделю она собрала волю в кулак, чтобы впервые ответить ему.

— Разве у тебя нет занятия поинтереснее, чем мучать несчастную вдову? У меня не осталось ничего, что ты можешь забрать. Ты победил... так оставь меня в покое.

— Наш город всегда был светочем прогресса, Налаар. Мы все чем-то жертвовали, ставя благополучие города выше своего, — сказал Бараль.

— Все, — продолжил он, и в его голосе зазвучала сталь, — кроме тех немногих эгоистов, для которых свои интересы были важнее. Мне... доставляет удовольствие наказывать таких, как ты. Заставлять жалеть о каждой крупице погубившей вас дерзости.

Пия подняла голову с холодной печальной улыбкой.

— Выходит, я ошибалась лейтенант. Кое-что у меня еще осталось, и это никогда не станет твоим.

Он расхохотался, но в этом смехе были пронзительные нотки, которых не было минуту назад. Не прекращая смеяться, он повернулся к ней спиной и удалился по тюремному коридору.

Прошла еще почти неделя, прежде чем Бараль вернулся снова.

— Она искала тебя, Пия — в который раз повторил он.

Пия ответила медленно, не глядя ему в глаза:

— И я вернусь — ради нее и ради всех остальных. Все они узнают, что ты сделал. Получай, лейтенант!

Ее руки стали уже достаточно сильны и точны для того, чтобы сорвать крошечный эфирный светильник со стены камеры и с громадной скоростью запустить его через решетку Баралю прямо в лицо.

Вскрикнув, он машинально попытался заслониться рукой, но лампа со звоном попала в его маску, сбив ее с лица. Тело Бараля охватило ярко-синее сияние, наполнившее светом коридор темницы Данда. За считанные секунды оно исчезло, и только светлые пятна остались плясать в глазах Пии. Вспышка была слишком яркой и слишком скоротечной для эфира. Нет, это было нечто абсолютно другое.

— Ты... ты маг? — ахнула от изумления Пия.

Если не считать дочь-пиромантку, она никогда в жизни не встречала магов. Магия и маги встречались редко, но тем не менее, их жизнь была связана множеством ограничений, и за ними следили пристальнее, чем даже за эфиром.

Из-за двери донеслось тихое и долгое шипение. Это был звук, намного более человечный, чем все, что доносилось из-за маски. Пия бросилась к решетки двери и выглянула наружу.

Лишившийся маски Бараль поднял глаза и встретился с ней взглядом. Вся его кожа была изуродована шрамами, кое-где краснели еще не зажившие раны. От сильного, даже красивого лица лейтенанта осталось лишь расплавленное месиво.

— Твое лицо... что с тобой случилось?

Бараль поднял маску и пристегнул на место.

— Судьба редко бывает справедливой, Налаар.

Пия не хотела этого признавать, но ей нравилось смотреть, как мучительно напрягаются его мышцы лица, когда ему приходилось выговаривать слова.

— В тот момент, когда мы приходим в этот мир, уже ясно, из какого материала мы сделаны. Те, кому повезло, рождены героями. Но бывают и те, кто рождаются уродами, чья натура — опасное отклонение от естественного хода вещей. Случается, что их вид и образ действий заставляет их грозить нам, скрываясь в тенях.

Закрепив маску, он накинул на голову капюшон.

— Я принял свою природу. Я не прячусь сам и не позволяю другим скрываться от заслуженной кары. Это моя судьба. Вырвать с корнем затаившуюся угрозу, вытащить ее на свет и воздать по справедливости.

Последние остатки сочувствия в душе Пии пропали без следа.

— Ты сражаешься с собственными демонами, охотясь на детей?

— Детей? — невесело усмехнулся Бараль. — Конечно. Именно они чаще всего пользуются своим способностями в эгоистичных или преступных целях. Кроме того, склонность к правонарушениям не зависит от возраста — и ты тому живой пример.

Его голос стал тише, и следующие слова он проговорил злым шепотом, наклонившись к решетке.

— Ты спросила меня, что случилось. Твой ребенок. Твое отродье случилось, Налаар. Это, — он прижался к решетке и провел по краю маски пальцами, — все это работа твоей дочки.

Пия наклонилась к нему как можно ближе.

— Мама ей гордится.

Бараль захлопнул решетчатое окошко с такой силой, что Пия отпрянула назад. Холодная решимость помогла ей успокоиться. Оставшись в одиночестве в бархатистой темноте своей камеры в Данде, она закрыла глаза, вслушалась в замедляющееся стаккато своего сердца...

...И начала придумывать план.

Много лет спустя и далеко от Данда Пия Налаар открыла глаза и заморгала от яркого солнца. Тыльной стороной изрядно поношенной перчатки она начисто протерла защитные очки.

За прошедшие годы Пия собрала вокруг себя постоянно растущую группу изобретателей, механиков и творцов со всего Каладеша, объединенных одной целью: избавить город от удушающей хватки Консульства, все сильнее ограничивающего доступ к жизненно важному эфиру. Отступников, как называли их в Консульстве, вело вперед искреннее стремление сохранить и приумножить тот неповторимый дух своего дома, что они создали вместе.

Сегодня небольшая группа отступников собралась на одной из украшенных вращающихся крыш города, высоко над землей. Внизу раскинулся живой, дышащий город. По его артериям-улицам текли потоки, сверкающие отполированной латунью спешащих туда и сюда механизмов. Хлопали вымпелы, громко трубили зазывалы с Ярмарки Изобретателей, и выставки диковин раскинулись по всей площади пестрым калейдоскопом невероятных цветов и образов. Что ж, через несколько минут отступники устроят на ярмарочной площади свою собственную выставку.

Раздался громкий хлопок и запахло едким дымом. Пия обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как молодая ученица механика Тамни вскрикнула и чуть не упала с края крыши.

Женщина поймала Тамни за руку и помогла ей восстановить равновесие. Взглянув вниз, она увидела почти законченный топтер ученицы, загоревшийся оранжевым пламенем. От жара латунь гнулась и плавилась.

Сбив пламя перчаткой, Пия отпросила топтер в дальний угол крыши, чтобы тот остыл.

— Всего лишь небольшой пожар. Я могу тебе чем-то помочь? — спросила она Тамни, приподняв бровь.

Тамни спешно развернула чертежи и начала возиться с разложенными перед ней измерительными инструментами.

— Все на своем месте, верно? Я все проверила, честное слово. Знаю, у нас кончается время... но я справлюсь! — закусив нижнюю губу, она водила пальцем по диаграмме.

«Шлак разбери, она права. Время почти кончилось!» — подумала про себя Пия. Но она прогнала эту мысль и ободряюще приобняла Тамни.

— Все нормально. Они просили, чтобы ты пришла. Уверена, ты такое уже сотню раз делала!

— Я... ты же не серьезно про сотню раз, правда? То есть, я думаю, что разберусь...

Пия молча смотрела на нее.

— Уверена, что разберусь! То есть, была уверена... — Тамни смущенно переминалась с ноги на ногу. — Я вроде как... преувеличила свой опыт, чтобы сюда попасть.

Пия мысленно стукнула себя ладонью по лбу.

— Я слышала, что командовать будет первая отступница! Я должна была увидеть все сама!

Пия слышала, как ее спутники нетерпеливо переминаются с ноги на ногу. Она уверенно улыбнулась им и махнула рукой — мы со всем справимся, только дайте минутку.

Приподняв Тамни подбородок, Пия старательно воспроизвела стальной родительский взгляд своего отца.

— Все будет хорошо. Но надо поторопиться. Помнишь, чему тебя учили? Творения кузнецов смогут рассказать, что не так, только если внимательно наблюдать за ними. Эти инструменты, — показала она на эфирометр, измерители давления и датчики периодичности, — показывают только часть того, что нужно знать.

— А вот эти инструменты, — продолжила она, коснувшись рук Тамни, — чувствуют машины, пользуясь опытом и интуицией. Они чувствуют давление, температуру, движение, размер — все одновременно. Давай, прибавь энергии.

Заметно нервничая, Тамни направила эфир в механизм. Боковые пропеллеры ожили и закрутились, но хвостовой ротор остался неподвижным.

— Прислушайся. Что ты слышишь? — спросила Пия.

Звук ротора был хорошо знаком Тамни. Высокий гул и ритмичное щелканье шестеренок. Она приложила ухо к филигранному боку машины. Где-то в ее глубине кроме обычных ритмов слышалось незнакомое гудение басом.

— Там что-то не то. Что-то вращается не в такт.

Тамни приложила ладонь к хвостовому выпускному отверстию. Что-то медленно пульсировало вразнобой с остальными вибрациями. Проводящую эфир трубку зажали шестеренки в коробке передач, она сломалась, и летучий эфир выходил наружу, перегревая роторы.

— Когда мы придаем форму металлу, — сказала Пия Тамни, — мы должны внимательно следить за его движениями. Творение металлической филиграни под действием потока эфира — сложная и очень нестабильная реакция.

Она открыла клапан на эфирной перчатке и направляла руку Тамни своей рукой.

— Но даже если ты не до конца понимаешь ее, ты выучишь ее узоры, — продолжала она. — Слушай движения металла, подчиняйся им, и он подчинится тебе. Не всегда все будет так, как ты хочешь, или как тебе нужно, но если каждый раз вкладывать в работу всю душу, то и металл откроется тебе с лучшей стороны.

Тамни с энтузиазмом закивала головой.

— Конечно! Я понимаю... жаль, что нас в мастерской такому не учили!

«Такие уроки может преподать только время», — улыбнулась сама себе Пия.

Тусклый, покрытый патиной металл завивался и кружился в ярком мерцании эфира. Он разделялся на переплетение сияющих синих усиков, пульсировал, словно живой организм, и, остывая, являл свою новую, блестящую поверхность.

Тамни наблюдала, как изгибается латунная завитушка, и взмахом эфирной горелки направила ее в нужное место. Ротор завертелся, и крохотный топтер поднялся в воздух на новеньких крыльях.

Молодая изобретательница облегченно вздохнула.

Почти готово. Теперь была очередь Пии.

Она опустила очки, открыла эфирный клапан, и кончики ее кузнечной перчатки похолодели от потока эфира. Через крышу ей бросили увесистый латунный цилиндр, и она ловко поймала его в перчатку. Двигатель с разбившегося корабля — как раз то, что надо.

Ловкие руки порхали вокруг цилиндра, нежно нажимая на его поверхность. Из кончиков перчаток струился эфир, и латунь охотно менялась в его потоке, принимая затейливые формы. Движения металла в завихрениях эфира были стремительными и непредсказуемыми.

Пию захватило творчество, чертеж конструкции в ее голове менялся с каждой секундой, приспосабливаясь к необузданному движению эфира. Вскоре уже был готов корпус, вмещающий сосуд с приводящим в движение многочисленные роторы эфиром, потом прозрачные филигранные крылья и хвост для управления движением, и, наконец, конечности, чтобы захватить полезный груз. Когда конструкция была закончена, она начала расширяться и твердеть изнутри, словно крылья вылупившегося из куколки насекомого. Прошло совсем немного времени, и крылья подняли новый топтер в воздух.

Внизу городские часы отбили новый час, и увенчанные шпилями крыши беззвучно повернулись в новое положение, чтобы угодить вечерним городским пешеходам.

Самое время.

Вдруг на ее плечо опустилась тяжелая мозолистая рука. Пия обернулась и увидела крепкого пожилого мужчину в ярко отполированной латунно-золотой форме лейтенанта Консульства. По крайней пере, так казалось с первого взгляда.

— Венкат! — воскликнула она, заехав ему кулаком в плечо. — Чтоб тебя... нельзя так пугать людей, когда ты вот так вот вырядился!

— Ага! Что скажешь, сойдет форма за настоящую? — поинтересовался Венкат, разминая онемевшую руку и даже не пытаясь скрыть веселую ухмылку.

Когда-то он был высокопоставленным командиром стражи Консульства, но все новые и новые репрессии, направленные против тех самых жителей Сварного Шва, которых он поклялся защищать, переполнили чашу его терпения и заставили дезертировать. С год назад он неожиданно появился на пороге мастерской Кии — это место он держал в тайне в течение всей своей службы в Консульстве.

— Кроме того, я — лишь один из тех многих, у кого хватило мудрости поверить в тебя, — добавил Венкат, кивнув в сторону собравшейся на крыше толпы.

— Хорошо, что мне хватило мудрости поверить в таких проходимцев, как ты, — с улыбкой ответила Пия.

С чувством гордости она обвела взглядом знакомые лица в толпе — такие же, как она, уважаемые мастера, изобретатели, творцы. Будь мир иным, этим солнечным днем они беседовали бы у своих рабочих столов за чашкой ароматного чая. Но сейчас им приходилось вместе противостоять гнету Консульства и его растущим ограничениям. Объединив свои тающие запасы эфира, они обеспечили работу шумных мастерских, кухонь и больниц своего района.

Отступники подняли руки, подавая сигнал готовности. Пришло время действовать.

— Мои друзья и соседи! — обратилась к ним Пия. — Сегодня мы собрались здесь с одной целью: заявить о том, что увидели, и потребовать ответить за то, что сделано.

Люди вокруг нее молча кивнули. Им было хорошо известно, как сложно достать эфир, и каждый из них негодовал, зная, что сделали с Пией и ее семьей.

— Сегодня у жителей праздник, — сказала она, указывая на панораму города внизу. — Со дня создания Ярмарка Изобретателей прославляла изобретательский дух нашего города. Но для многих из нас в этом году праздник стал совсем другим. Мы обнаружили, что на Ярмарке все больше и больше работ Консульства — устройства для перекачки эфира, охранные системы... оружие!

Собравшаяся толпа загудела, люди вскидывали в воздух кулаки.

— И в то же время нас начало преследовать то самое правительство, что клялось нас защищать!

Слушатели согласно закивали.

— Они закрыли небо, чтобы не дать вам, Надия и Кари, собирать принадлежащий всем нам эфир!

Два аэромастера посмотрели друг на друга и согласно подняли кулаки.

— А литейная Молотобойцев? Консульство конфисковало их эфир, и закрытая литейная простаивает без дела!

Трое отступников в тяжелой броне салютовали Пие молотами.

— Виприкти, твоей семье пришлось покинуть дом, когда эфира лишились целые кварталы Сварного Шва!

Крепкий старик молча опустил на глаза защитные очки.

— Наши власти забыли о том, что их долг — забота о гражданах. Они пекутся лишь о собственных интересах. Но сегодня, друзья мои, мы дадим им ответ. Все вы внесли свой щедрый вклад, чтобы это стало возможным, и я горжусь тем, что мы можем показать городу, на что способны. Так будем же гордыми, бесстрашными и несгибаемыми перед лицом тех, кто решил, будто может сломить наш дух!

Пия опустила руку вниз, и четверо отступников в очках подали ответный сигнал. Спрятавшись за филигранным уступом, они запустили свои топтеры на площадь внизу.

Спикировав, без малого сотня топтеров устремилась к противоположным концам площади. Над ярмарочными навесами машины выстроились в громадную колонну из сияющего металла, высотой превосходящую высочайшие здания города.

Мелодичный гул механических крыльев заглушил все звуки, и посетители ярмарки задрали вверх головы. Они смеялись и показывали пальцем на небывалое зрелище. На улицу высыпали автоматы и стражники Консульства.

Металл топтеров нагревался, и из желтых они стали зелеными, потом насыщенно-фиолетовыми и синими. Цвета и формы менялись, словно в небе раскинулось механическое северное сияние. Топтеры кружили друг вокруг друга, и колонна превратилась в сужающийся кверху конус над завихрениями. Прохудившийся шпиль.

Изобретатели и горожане кричали от восторга — это зрелище было достойно даже того, чтобы представить его судьям. Топтеры начали снижаться, словно вышедшие на сцену для заключительного поклона актерам. Ожидая их, на земле собрались десятки автоматов Консульства с вытянутыми манипуляторами.

Наверху, на крыше, Тамни вцепилась в перила так, что у нее побелели костяшки.

— Это все часть нашего плана, — успокоила ее Пия, положив на плечо руку и улыбнувшись Венкату.

Зависнув над автоматами, масса топтеров вдруг вспыхнула синим светом, одновременно выпустив эфир. Внезапная волна энергии накатила на ряды одинаковых автоматов, и концентрированный эфир заискрил. Автоматы повалились на землю, словно костяшки домино.

— Вот они, опасности массового производства, — с ухмылкой прошептал Венкат Пие.

Из динамиков внизу раздался радостный безликий голос:

— Добрый день, горожане! Это плановая проверка системы оповещения о чрезвычайных ситуациях. Этот уровень ярмарки официально закрыт. Все прохожие и транспортные средства на время техобслуживания направляются в обход. Благодарим за внимание. Надеемся, что вам понравился ваш сегодняшний визит.

Пия кивнула товарищам на крыше.

— Времени, чтобы вернуться в Сварной Шов, у вас более чем достаточно. Будьте осторожны, а если возникнут неприятности, дайте сигнал опасности, и Венкат вам поможет.

Ухмыляющиеся товарищи кивнули ей в ответ, обнялись на прощание и, поздравив друг друга с успехом, поспешили прочь. Спускаясь вниз по стенам башни, они не забыли оставить на ней свой знак.

Пия спрыгнула с крыши на подоконник внизу. Ее ловкие пальцы мастера без труда находили на украшенной стене, за что зацепиться. Изящно перепрыгнув на балкон соседнего здания, она спустилась по садовой шпалере на улицу внизу.

Дикая и безрассудная радость играла в ее крови. Пия неслась через город, и за ней развевался шлейф из ее зеленого кушака и тронутых сединой волос.

Высокий человек в капюшоне, стоявший в тени высоких шпилей на другой стороне площади, вдруг проворно направился через толпу, а за ним следовали еще двое.

Мягкие подошвы башмаков Пии бесшумно несли ее по мостовой. Одна приближалась к эфирному узлу на краю Сварного Шва. Здесь она без труда могла раствориться улочках знакомого района, спрятаться среди высоких затейливых скульптур, украшающих общественные пространства. Ее лицо расплылось в гордой улыбке.

Кто-то сзади схватил ее за плечо. Даже через рукав она почувствовала исходящий от чужой руки леденящий холод.

— Венкат, ну я же просила...

Она повернулась, но это был не Венкат. На лице высокого человека виднелись оранжевые отметки, по которым легко можно было узнать главного судью Ярмарки. Схватившая ее рука заканчивалась громадным когтем из темного, неизвестного даже Пие металла. Он исчезал в рукаве плаща. Рядом стояли два автомата Консульства, и доспех человека повторял их цвета — яркое отполированное золото и латунь. Сзади виднелась фигура самого министра по инспекциям, ведалкена Довина Баана. Чуть поодаль стояла высокая зеленоглазая эльфийка. Она непонимающе оглядывалась по сторонам.

— Наконец-то я нашел тебя, первая отступница, — заявил человек в плаще, словно оружие наставив металлическую руку на женщину. — Думаешь, твое маленькое представление помешает моей Ярмарке?

«Его Ярмарке? — задохнулась от злости Пия. Это наш город!»

— Мы остановим тебя, главный судья. Если не сегодня, то завтра, — выкрикнула она в ответ.

Рядом с главным судьей появилась бледная женщина в темном, струящемся шелковом платье и с золотой диадемой в волосах.

— Теззерет, — прошипела она.

Он резко обернулся и обнажил зубы.

— Весс, — проговорил он в ответ низким, черным от ярости голосом.

И тогда рядом с женщиной появилась вторая, одетая в тяжелый доспех и запыхавшаяся от бега. Она откинула за спину непослушные огненно-рыжие волосы, закрывшие лицо...

Волна воспоминаний захлестнула Пию.

...Чандра?

Она стала старше, но не узнать ее было нельзя. Ее маленькая девочка... она стала выше даже Кирана. Заливаясь смехом, она с обезьяньей ловкостью забирается на плечи отца на прогулке по садам Зеленого Пояса. Теплой ладошкой она держит Пию за руку на рынке, а потом убегает, чтобы исследовать ее самостоятельно. Она так хочет принять участие в деле, которому посвятили жизни ее родители, несмотря на...

Несмотря на опасность.

— Мама? — раздался слабый голос, совсем не похожий на ее. В уголке глаза вспыхнула искра, но ее подхватил и унес порыв ветра.

Тюремная камера. Упавшая маска. Оплавившаяся металлическая пластина. Низкий невеселый смех.

Пия тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от мыслей.

Она могла бы уйти. Убежать, скрыться среди переулков, которые она знала, как свои пять пальцев.

Но как же Чандра?..

Что, если они схватят ее и вновь заставят пройти через тот ад, что разыгрался на арене? Что, если она вновь встретится с человеком, без колебаний сломавшим их жизни?

Подоспевшие солдаты Консульства встали между ними живой, ощетинившейся металлом стеной. Пия, Довин и Теззерет оказались с одной стороны, а бледная женщина, эльфийка и Чандра — с другой.

Чандра попыталась пробиться через строй солдат, она что-то кричала, но Пия не могла разобрать слова из-за грохота металла. Мать увидела, как ее дочка ловко уклонилась от удара филигранного автомата и обрушила на скопление машин испепеляющее пламя. Волна жара ударила в лицо Пии.

От материнской гордости у нее выступили слезы на глазах. Она вытерла их рукой, чтобы не мешали смотреть.

— Пиромантка! — злобно и отрывисто сказал Баан. Он длинным и тонким пальцем указал на Чандру стражникам из своей свиты.

— Будьте добры, разберитесь с этим. Обезвредить и изолировать. Первыми отправьте мехагигантов — потери мне не нужны. И осторожнее, она действует безрассудно.

«Нет! — мысленно закричала Пия Чандре. Беги! Не дай им себя схватить. Прошу тебя!»

Чандра прорычала хорошо знакомое Пие ругательство и врезала по мехагиганту кулаком, отчего тот повалился, охваченный пламенем.

— Ах, да, — наклонил голову Баан. — Она склонна... к изобретательным анатомическим описаниям.

Пия открыла рот от изумления. Это она от Кирана научилась?..

По приказу Довина отряд тяжеловооруженных стражников взял Чандру в кольцо и начал сходиться, невзирая на ее попытки прорвать их строй. Несколько бойцов упало, запутавшись в цветущих лианах, словно ниоткуда появившихся на земле.

Надо было действовать немедленно. Пия отвела взор от Чандры и взглянула на Теззерета своими пылающими глазами.

— Я — Пия Налаар, предводительница отступников. Я сдаюсь на милость Консульства.

Довин приподнял гладкую, безволосую бровь, а по рядам стражников пробежал удивленный ропот.

— Вот как? — сказал он. — Ты и есть та самая первая отступница, которую все боятся? Что ж, я полагаю, ты извинишь нас за те предосторожности, что мы примем, столкнувшись с пленником с такой... репутацией.

Ничуть не удивленный Теззерет жестом направил стражников вперед. Его лицо осветила хищная ухмылка, впрочем, так и не дошедшая до расчетливых глаз.

— Само собой. Проводите преступницу в ее новый дом, — приказал он, указал на Пию.

На ее запястьях застегнули филигранные наручники, и стражники встали с двух сторон, взяв ее за плечи.

— Строгий режим? — с надеждой спросил Баан.

— Как пожелаете, — нетерпеливо ответил Теззерет. — Что же до остальных...

— Пия Налаар, — начал один из бойцов, — именем Консульства вы арестованы по обвинению в преступлениях: порча городского имущества, организация антиправительственного заговора, нарушение порядка, хулиганское поведение, нарушение постановления о распределении эфира...

Крики Чандры стали еще ближе. Вскоре солдаты зажмут ее в кольце. Надо как-то остановить их.

— Ты забыл нападение, — заявила Пия и с силой ударила ногой в живот ближайшего бойца.

— А эфирное постановление — бесстыдный обман, — добавила она, с силой обрушивая железо наручников на голову второго солдата.

Ее железной хваткой схватили за плечи и потащили.

Пия слышала, как за стеной солдат бледная женщина кричит Чандре:

— Они поймали ее. Сейчас рисковать нельзя, надо уходить!

Пия обмякла, и ей оставалось лишь смотреть, как скрываются из вида шпили Сварного Шва, ставшие ее семьей отступники и дочь, которую она считала мертвой.

Лилиане никогда не нравилось отступать.

Они оторвались от стражников среди гирапурских улочек и теперь почти в полном одиночестве стояли в небольшом переулке. Здесь было только несколько торговцев диковинками, да пожилая женщина в сине-зеленых одеждах, что сосредоточенно копалась в их товарах. Суматоха утихла, как утихают круги на воде.

Чандра сидела у подножия запылившейся лестницы, колени прижав к груди и опустив лицо в старую шаль, что обычно носила вокруг талии. Безмолвно. Лилиана давно не видела, чтобы пиромантка так долго молчала. Обычно это с ней бывало только во сне.

Нисса стояла чуть поодаль, на расстоянии, которое, должно быть, считала уважительным. Она ничего не говорила, только тонкими пальцами массировала свой татуированный лоб.

Лилиана ходила взад-вперед, и нервы у нее были натянуты туже, чем петля висельника.

— Человек с металлической рукой... я знаю этого человека. Он...

Болезненные воспоминания промелькнули у нее перед глазами. Джейс, его спина исполосована уродливыми белыми шрамами, оставленными мана-клинком. Он дергается, когда она проводит по шрамам пальцами, его глаза горят.

Лилиана вздрогнула, когда кольца на ее руках нестройно лязгнули, столкнувшись друг с другом.

— Он... опасен, — проговорила некромантка, заставив себя разжать кулаки. — И то, что он здесь... это не может быть совпадением.

Нисса подняла на Лилиану зеленые глаза, пылающие холодным обвиняющим огнем.

— Как вы могли отправиться сюда, никого не предупредив? Подвергать себя такой опасности... вам повезло, что я вас нашла!

Уста Лилианы изогнулись в презрительной гримасе, и она отмахнулась от Ниссы.

— Ты даже не представляешь, какую угрозу несет Теззерет, — она смотрела Ниссе в глаза, не отводя взгляда. — И следи за языком. Мне не нужно ни твое позволение, ни прощение.

Нисса прищурила глаза, и на набалдашнике ее посоха заиграли зеленые всполохи. Заметив это, Лилиана немедленно изобразила на лице невинную беспечность.

— Что ты вообще здесь делаешь? — Лилиана провела рукой по горячему дневному воздуху, охватив своим жестом весь сияющий Каладеш. — Вы там что, проголосовали, пока нас не было? «Правило Стражей номер демоны знают какой: никто не отправляется домой без письменного разрешения?»

Она с предвкушением взглянула на Чандру, но пиромантка, казалось, даже не слышала.

Зато услышала Нисса.

— Ты что, все это время ее провоцировала, — пораженно спросила она. — Я думала, ты... вот так ты понимаешь дружбу? Ты... чудовище. Надеюсь, тебе понравилось.

Эльфийка встала перед Лилианой в полный рост и ударила посохом в мостовую, не замечая разгоревшихся на нем зеленых огней.

Уже несколько веков никто не разговаривал с некроманткой таким тоном, а те, кто осмеливался, долго не жили. Однако у Лилианы были планы — планы, для которых нужны были могущественные союзники. Но вместо этого она каким-то образом оказалась смотрящей снизу вверх на рассерженную эльфийку, недавно расправившуюся с пожирающими миры чудовищами, а рядом с ними сидела девушка с очаровательным темпераментом пороховой бочки, растерявшая весь задор и погрузившаяся в беспомощное уныние.

Выдержав обвиняющий взгляд Ниссы, некромантка только пожала плечами.

— Мы все здесь взрослые женщины. Чандра может поступать, как ей вздумается.

«Я — чудовище?»

Эти слова не выходили у нее из головы. Нисса словно знала, как больнее ее ранить.

— Она убежала от тебя, — прошептала тогда Лилиана эльфийке. — А ты не пошла за ней, и тогда она пришла ко мне.

Щеки Ниссы вспыхнули красным, совсем не сочетающимся с зелеными татуировками. Она раскрыла рот, но ничего не ответила.

Лилиана всегда была острее на язык.

— Что ж, если это все, что ты хотела сказать, то у меня есть важные дела, — Лилиана повернулась к своим спутницам спиной, элегантно взмахнув волосами, и удалилась прочь, оставив после себя лишь аромат лаванды.

Сидящая на ступенях Чандра приподняла голову и попыталась утереть лицо тыльной стороной латной рукавицы. Сжав и разжав кулаки, она встала.

— Я... я хотела остаться... — сказала она, оторвав, наконец, лицо от шали. Нисса протянула ей руку, но Чандра пошла сама.

— Хочу прогуляться, — пробормотала она, глядя в землю, и, спотыкаясь, направилась к уличным торговцам. Нисса поспешила за ней.

Ярко одетая женщина у прилавка покончила с покупками. Повернувшись у Чандре, она утешающим жестом положила той руку на плечо.

— Похоже, у тебя был тяжелый день, дорогая, — сказала она, тепло улыбаясь двум мироходцам.

Чандра склонила голову, взглянула на нее и громко всхлипнула. Умудрившись выдавить слабую улыбку, она взялась за руку женщины. В ее лице было что-то знакомое, успокаивающее.

Женщина достала из кармана изящно вышитый платок и вложила его в руку пиромантки. Чандра прижалась к нему лицом, вытирая слезы. Платок пах розовым чаем, нотками машинного масла... он пах... домом.

— Вот так. Вытри слезы, — сказала женщина, пока Чандра промокала глаза и сморкалась в ее платок.

— Нам надо, чтобы ты была сильной, — ее голос вдруг стал ясным, в нем появились стальные нотки, — чтобы отбить твою мать у солдат Консульства, Чандра.

Вглядевшись в лицо собеседницы, Чандра наконец узнала ее.

— Госпожа Пашири?

— Я давно не видела тебя, дитя, — сказала Овия Пашири, убирая непослушные пряди волос, упавшие Чандре на лоб, и обнимая девушку за плечи. Втроем они отправились в путь по извилистым улочкам Гирапура — тайными тропами, отлично известными госпоже Пашири.

Сюжет выпуска «Каладеш»
Описание planeswalker-а: Чандра Налаар
Описание planeswalker-а: Лилиана Весс
Описание planeswalker-а: Теззерет
Описание planeswalker-а: Нисса Ревейн
Описание мира: Каладеш